– Танчик, замри. Не шевелись.

– Зачем?

– У тебя на голове оса.

– Что? – Я невольно дергаюсь, рука тянется проверить волосы.

– Не шевелись, я сказал! – рыкает Василий. – Так ты ее только разозлишь.

Я замираю и чувствую, что в моих волосах и правда что-то копошится. Мне становится не по себе. Меня еще ни разу никто не жалил, но я с детства боюсь всяких ос и пчел.

Василий оглядывается:

– Сейчас я эту гадину чем-нибудь прогоню, подожди.

– Давайте быстрей, пожалуйста, – от страха я даже зажмуриваюсь.

Почти минуту ничего не происходит. Музыка ненадолго смолкает, в ветвях деревьев шумит ветер.

– Улетела? – с надеждой спрашиваю я.

– Нет, сидит, – скорбно сообщает Василий. – Я просто никак не могу придумать, чем ее отогнать.

– Потрясающе! – ядовито цежу я. – Ну давайте еще пару часов подумайте, не торопитесь.

– И чего ты такая злая? Неудивительно, что осы к тебе слетаются. Я слышал, что они кусают только злых.

– В сумке есть полотенце, – вспоминаю я.

– О, отлично! – Василий несколько секунд шуршит вещами, а потом со всей дури шлепает меня по голове. – Готово!

Я открываю глаза и оглядываюсь.

– Где она?

– Улетела.

Вид у него какой-то подозрительный. А может, и не было никакой осы, может, это такой дурацкий розыгрыш?

Василий тычет пальцем в свою щеку и ухмыляется:

– Благодарность принимаю поцелуями.

Я испепеляю его взглядом и собираюсь вернуться к распаковке продуктов, но Маша вдруг пищит:

– На мне тоже оса.

– Где? – Василий снова хватает полотенце, скручивает его в жгут.

– На плече, – едва шевеля губами, поясняет Маша, лицо у нее совершенно бескровное. Наверное, она, как и я, боится ос.

В этот раз Василий действует энергичней: проходит всего секунда – и он ловко сшибает осу с Маши.

– Лучше раздавлю, – говорит он и яростно топчет песок. – Вдруг нас одна и та же преследует.

Паша начинает нервничать:

– А на мне нет ос? А то я в одной передаче видел…

– Вытри руки! – перебиваю я и вручаю ему влажную салфетку.

Потом мы наконец садимся перекусить. Василий тоже пристраивается на покрывало, с удовольствием принимает от меня стакан чая и блин. Несколько минут проходит довольно спокойно. Я даже начинаю рассказывать Василию о Наташе, нахваливаю ее изо всех сил.

Василий, допив чай, отставляет стакан в сторону и растягивается на покрывале, закидывает руки за голову. Солнце светит ему в лицо, потому он закрывает глаза.

– Хотите вздремнуть? – спрашиваю я.

– Нет, я тебя внимательно слушаю. Расскажи мне еще что-нибудь про завтрашнюю девушку.

– Она работает медсестрой в детском саду, – бормочу я, подкладывая детям еще блинов. – И очень хочет быстрее стать матерью.

– Идеально! – говорит Василий.

Я снова поворачиваюсь к нему и вздрагиваю. По его лицу ползает сразу три здоровенных осы. Странно, что он не чувствует.

На мгновение я цепенею от страха, но потом беру себя в руки. Как бы меня не пугали осы, я не могу бросить Василия в беде.

Я нахожу полотенце, а потом показываю на Василия детям, командую:

– Ребят, отойдите пока в сторону.

Пашу и Машу как ветром сдувает. Василий чувствует, что что-то не то, открывает глаза и смотрит на меня.

– Почему ты замолчала?

– Василий, вы только не пугайтесь, но…

– Что? – Он резко садится и вдруг начинает хватать себя за лицо. – Что это? Кто это?

– Не двигайтесь! – рявкаю я и пытаюсь прицелиться по осам полотенцем. Но эти маленькие желтые злыдни расползаются в разные стороны.

– А-а-а! – орет Василий и хлещете себя ладонями по щекам. – А-а-а!

Он подскакивает на ноги и крутится как волчок. Правда, недолго. Секунд через пятнадцать снова валится на покрывало, как подкошенный, прижимает к лицу ладони.

Василий довольно долго не шевелится, и я начинаю волноваться.

– Эй! – Я осторожно трогаю его за плечо. – У вас все хорошо?

Он кивает, потом медленно убирает руки от лица – и я ахаю, потому что у Василия уже заплыл глаз и припухла губа.

– Василий, у вас что, аллергия на ос?

Он не отвечает, с опаской трогает опухшие места.

К покрывалу возвращаются Паша и Маша, внимательно глядят на нас. При виде изменившегося лица Василия Машка даже присвистывает.

– А я видел в одной передаче, что люди могут умереть от укуса ос, – деловито сообщает Паша, а потом смотрит на свои наручные часы – маленькие такие, в виде машинки. – Я на всякий случай засеку время: вдруг вы умрете? Мне бы хотелось знать, как быстро действует яд ос.

– Паша, успокойся, никто не умрет, – говорю я. – Сейчас мы быстро вернемся домой, Василий примет лекарство от аллергии и быстро придет в норму

– Шо-то софнефаюсь, – бурчит Василий.

– Что у вас с речью? – Я опять гляжу на него. Губа у него опухла еще больше, а правый глаз превратился в щелочку. Мне становится страшно.

– Нам надо, как можно быстрей, попасть домой! – говорю я. – Поднимайтесь, я соберу покрывало.

– Ой, голофа круфыться, – стонет Василий.

Да что ж такое!

Я верчу головой по сторонам, пытаюсь ловить взгляды других отдыхающих:

– Мужчина, у вас есть с собой лекарство от аллергии? А у вас, женщина?

– У меня есть! – внезапно говорит Маша. – Оно у меня всегда с собой после того, как я чуть не умерла из-за рыбы.

Маша расстегивает маленькую розовую сумочку и вытаскивает оттуда какой-то пузырек. Меня захлестывает признательностью.

– Спасибо, Маш! Сейчас я накапаю лекарство в стакан. – Я шарю взглядом по покрывалу.

Василий выхватывает у Маши пузырек, откручивает крышечку и до того, как я успеваю ознакомиться с этикеткой, опрокидывает в рот неведомую микстуру прямо из горлышка.

Я невольно хватаюсь за сердце. Надеюсь, Маша не перепутала свое лекарство с какой-нибудь жидкостью для снятия лака?

Несколько минут мы стоим, обступив Василия, в полном молчании. А потом он пытается нам улыбнуться, но получается не очень.

– Пойдемте домой, а? – просит Паша, нервно озираясь.

– Пойдемте, – соглашаюсь я.

Василий неуверенно поднимается с покрывала. Вид у него не особо бодрый, взгляд странный. Интересно, подействует ли лекарство?