— Ах ты, гребаная шлюха! — кричит он, нанося ей удары до тех пор, пока кровь не просачивается из рубцов на ее спине.

Мое сердце колотится до боли в груди, слезы льются нескончаемым потоком, я плачу, а девушка рядом со мной безутешна. Я смотрю на двух мужчин, которые с безучастным видом сидят и наблюдают за происходящим, держа в руках по бокалу. Для них это развлечение. Они наслаждаются этим, как будто смотрят спектакль.

Он опускает ремень, вдавливает ботинок в ее спину, она лежит и хнычет, а его нога зарывается все глубже. И прежде чем я успеваю остановить себя, я бегу к маленькому столику, стоящему всего в футе от меня, и беру единственное оружие, которое могу найти: нож для колки льда.

С гортанным криком я бросаюсь к человеку, который держит бедную девушку на полу. Он мгновенно поворачивается, злобно оскаливает рот, отпуская ее, и медленно идет ко мне. Я остаюсь на месте, пульс стучит так громко, что у меня кружится голова.

Двое других мужчин ничего не делают, только смеются. Они думают, что это смешно. Что я — шутка.

— Ты сука. Теперь ты за это заплатишь. — Он хватает меня за руку, пытаясь вырвать нож из моей руки.

И ему это почти удается. Он почти вырывает ее у меня, хотя я сопротивляюсь, сжимая пальцы изо всех сил.

Но как только я думаю, что все кончено, что он собирается меня убить, вторая девушка прыгает ему на спину, царапая когтями его лицо и издавая рычащий крик, как зверь, попавший в клетку и наконец-то освобожденный.

— Гребаные шлюхи! — огрызается он, выкручивая ей руку и бросая ее на пол спиной ко мне. — Я заставлю вас, сучки, пожалеть об этом.

Он поднимает ногу, готовый топнуть по ее животу, но не замечает меня. Ледоруб все еще в моей руке, я на цыпочках иду за ним. Мужчины продолжают смеяться, не обращая внимания на то, что кто-то вроде меня может расправиться с одним из них. Не раздумывая ни секунды, я вонзаю ледоруб в шею мужчины, как можно глубже.

Он замирает, когда я отступаю на шаг назад. Его нога, как свинец, падает на кафельный пол.

— Черт…, — говорит второй мужчина, и оба быстро вскакивают со своих мест, хватая меня сзади, пока ледоруб все еще зажат в нем.

Не удержавшись, он поворачивается и с грохотом падает.

— Кто теперь смеется? — Жестокая ухмылка овладевает моим лицом, гнев разгорается в моем нутре.

— Ты действительно сделала это, девочка. — Голос мудака, стоящего позади меня, пробирается по моей шее, и я практически чувствую вкус поганого спиртного на его дыхании, когда он крепко обхватывает меня за шею.

Другой достает из кармана телефон и набирает номер, а когда кто — то отвечает, говорит:

— Ты нужен нам во второй комнате.

Через несколько секунд дверь открывается, и входит Агнело, человек, который купает мое тело в абсолютном страхе.

— Ну и дела! — Он проводит рукой по зачесанным назад черным волосам и с грохотом захлопывает дверь. — Кто из них это сделал?

Тот, кто его назвал, наклонив голову, делает жест в мою сторону.

Агнело бросает в мою сторону смертельный взгляд и медленно поднимается. Я вздрагиваю всем телом, с трудом сглатывая.

Его рука протягивается и хватает меня за подбородок, угрожающе глядя на меня.

— Ты знаешь, что ты сделала? Кого ты убила? Какой беспорядок мне придется разгребать из-за тебя?

Он ударяет тяжелой ладонью по моей щеке. Я вскрикиваю от резкого укуса, а второй мужчина жестоко смеется над моим ухом.

— Тебе нечего сказать, сука? — Агнело снова дает мне пощечину, и старшая девушка задыхается от крика.

Та, которую били, едва шевелится. Я думаю, не умерла ли она уже.

— Я бы сделала это снова. — Я рычу, даже когда слезы текут по моему лицу.

Я не позволю им напугать меня. Я не боюсь смерти. Смерть лучше, чем это.

— Приведи мне другую девушку, — требует Агнело.

Мужчина повинуется, хватает старшую девушку за руку и заставляет ее встать, хотя она и спотыкается на ногах.

Рука Агнело опускается на ее бедро, морщины на его лбу становятся все более отчетливыми, а брови поднимаются. Его пальцы медленно сползают вниз между ее ног, лаская ее.

— Какая ты красивая… Жаль, что ты сегодня умрешь.

Она вздрагивает, ее плечи сотрясаются.

— П-пожалуйста. Прости меня. Не убивай меня.

— Теперь уже слишком поздно.

Он подходит ко мне, лезет в карман и достает пистолет.

О, нет.

Я закрываю глаза, и дыхание с трудом пробивается сквозь легкие.

Не смотри. Просто не смотри. Все будет быстро. Тебе больше не придется страдать.

Мысленное ободрение ничуть не помогает унять панику, бьющуюся внутри меня.

— Возьми пистолет.

Голос Агнело прорывается сквозь мои мысли, и я смотрю на него, обнаруживая протянутую ко мне руку с оружием.

— Что? — шепчу я.

Неужели он ждет, что я покончу с собой? Я не могу этого сделать. Разве?

— Возьми пистолет. Сейчас же! — рычит он.

Я отшатываюсь назад, слезы текут по щекам, трясущаяся рука тянется к пистолету. Я успеваю схватить пистолет, как стоящий за мной человек отпускает его.

Агнело хватает меня за руку, пистолет дрожит в моей ладони, пока он ведет меня к девушке.

Что он делает?

Когда я стою перед ней, вглядываясь в ее побледневшее лицо, в ее наполненный слезами взгляд, мне хочется только одного — взять ее и убежать. Но нам некуда бежать. Не от наших похитителей. Они найдут нас где угодно.

— Пристрели ее, — говорит Агнело сзади меня.

Я резко оборачиваюсь к нему.

— Чт-что? Нет.

Мой пульс бьется в голове, снова и снова, пока голова не закружится.

Пожалуйста, скажите, что я неправильно его поняла. Пожалуйста!

— Или пристрели ее, или я убью вас обеих.

Я сглатываю, преодолевая боль, застрявшую в горле.

— Я не буду ее убивать. — Моя нижняя губа дрожит. — Тогда убейте нас обеих.

Он усмехается.

— У тебя есть яйца. Надо отдать тебе должное.

Он лезет в карман и достает телефон.

— Что ты делаешь? — Страх струится по моим рукам, мурашки бегут по коже, как будто их пришили к моей плоти.

— Звоню одному из своих парней, чтобы он убил обеих твоих подруг.

— Нет! — Я бросаюсь на него. — Пожалуйста! Не делай им больно. Я… я сделаю все, что ты хочешь. Что угодно. Только не это.

Грудь вздымается. В горле пересохло. Я не могу убить другого человека. И не буду.

— Это то, чего я хочу. — Его губы изгибаются. — Сделай это, и они