— Меня не отпускают.

Почему Аньезе медлит с ответом? Ну же, скажи хоть что-нибудь!

— Мне очень жаль! — прибавляет Чедерна, мгновенно забыв о том, что не хотел показывать, насколько он расстроен.

Но она молчит.

— Эй, ты меня слышишь?

Тишина.

— Не надо играть в молчанку! Завтра начинается операция. Подробности рассказать не могу, дело серьезное. Участвовать будут все, так что уехать я не могу.

— Даже не пытайся. — Голос у Аньезе бесцветный, но спокойный — вовсе не то, чего он ожидал. Он был готов к тому, что она разрыдается, что будет ворчать и сердиться, но не к этому. — Даже не пытайся разжалобить меня разговорами про всякие операции, опасность и прочую чушь!

— Я же тебе сказал. Думай что хочешь!

— Вот именно. Я буду думать что хочу.

Повесила трубку? Или нет? Эти длинные паузы совсем сбивают его с толку.

— Аньезе!

— Мне нечего тебе сказать.

— Я приеду после защиты диплома, идет? Вместе съездим отдохнем, как я тебе обещал. Тогда и погода будет лучше.

— Никуда мы с тобой не поедем, Франческо. И вообще ничего не будет. А теперь извини, мне пора.

— Что ты хочешь сказать?

Аньезе делано смеется так, что гвардии старшего капрала пробирает дрожь.

— Знаешь что? Это отличный подарок на мою защиту, Франческо! Лучше ты придумать не мог. Мои подруги как раз решили куда-нибудь съездить. Без мужчин. Я им сказала, что не могу, потому что приедешь ты, но на самом деле мне очень хочется с ними поехать. Так хочется, как никогда не хотелось.

Чедерна понимает, что пластмассовая трубка вот-вот разлетится вдребезги. Он ослабляет захват:

— Никуда ты со своими лохушками не поедешь! А поедешь — морду набью.

Аньезе разражается громким хриплым смехом.

— Ну ты и дикарь, Франческо Чедерна!

Где-то на бессознательном уровне он улавливает связь между ее словами и тем, что она говорила ему много лет назад, в совсем другой ситуации. Это было одно из первых свиданий, один из первых разов, когда они оказались вместе в постели, и Аньезе сказала, ну ты и выпендрежник, Франческо Чедерна, но в тот раз не умолкла, а повторила — выпендрежник, а вообще-то ты классный, мне еще ни с кем не было так весело. Это было приятно, да, приятно, а еще неожиданно. Сейчас, где-то глубоко в памяти, всплыли эти слова (интересно, сама Аньезе уловила связь?), но теперь все совсем по-другому, теперь ей больше нечего сказать, Чедерна чувствует горечь, чувствует, что он потерпел поражение, а ответить ему нечем.

Не он, а Аньезе оканчивает разговор:

— Всего доброго! Удачной операции!

Третий взвод роты «Чарли» пойдет замыкающим — дело нелегкое, но все равно лучше, чем оказаться во главе колонны. К тому же с ними едет врач — психологически от этого легче. Ни при каких обстоятельствах нельзя отклоняться от колеи, проложенной передними машинами, сокращать или увеличивать безопасную дистанцию, равную пятнадцати метрам, проявлять инициативу, вносить предложения и т. д. и т. п.

Сержант Рене во второй раз повторил эту песню, слово в слово, то и дело останавливаясь, чтобы удостовериться, что все его поняли. Двадцать семь голосов отвечали все более вялое «да». Потом он отправил ребят выполнять последние распоряжения. Йетри и Чедерну — разбирать, чистить, смазывать и собирать легкую артиллерию.

Йетри сразу понял, что приятеля лучше не трогать: с тех пор как его лишили отпуска, он стал просто невыносим, ни с кем не разговаривает, свирепый взгляд и сжатые в ухмылке губы, того и гляди всадит тебе нож в живот, если невзначай попадешься ему на пути. Йетри хочется его утешить, но он понимает, что у них не такие отношения: их дружба больше напоминает отношения учителя и ученика, а ученик не решается спросить у учителя, что случилось. А ведь он, Йетри, предупреждал, что до добра это не доведет. Ладно, по крайней мере Чедерна повел себя честно и не рассказал начальству о том, что Йетри помогал ему. В один прекрасный день, когда Чедерна успокоится, Йетри скажет ему спасибо.

Работают они молча. Заглядывают в стволы винтовок, выдувают пыль ртом или с помощью компрессорного насоса. Самые деликатные части — оптику и зарядные устройства — чистят по очереди кисточкой с мягкой черной щетиной.

Йетри еще не понял, что значит для него завтрашняя операция. В раздевалке ребята говорили, что дорога усеяна минами, — и правда, последние часы саперы ходят по базе как в воду опущенные. Йетри очень хочется спросить Чедерну, что он обо всем этом думает. Ему нужно это знать. Может, и Чедерне хочется поболтать, хоть немного выплеснуть наболевшее. Йетри изо всех сил старается сдержаться и не приставать к Чедерне, но в конце концов не выдерживает.

— Эй, Чедерна! — окликает он.

— Заткнись, целочка!

Защити мою семью! Защити маму — главное, маму! Защити моих товарищей, все они отличные ребята! Иногда они несут чепуху или отпускают пошлые шутки, но в душе они добрые. Избавь их от страданий! И меня избавь! Защити от «Калашниковых», от минометов, от самодельных мин, от шрапнели и от гранат! А если мне суждено умереть, пусть я умру от бомбы, от мощного заряда, сделай так, чтобы я подорвался и не почувствовал боли! Прошу тебя, сделай так, чтобы меня не ранило, не оторвало руку или ногу! И не надо ожогов, по крайней мере ожогов лица. Лучше умереть, чем на всю жизнь остаться уродом. Прошу тебя, умоляю тебя!

Солдаты хорошо умеют организовывать вечеринки за рекордно короткое время, а в сложившихся обстоятельствах нужно устроить хорошую вечеринку. После обеда база представляет собой удачный пример сотрудничества разных подразделений. Ребята из третьего взвода готовят Развалину и угощение (плитки шоколада, маленькие бутылочки с граппой из НЗ, чипсы и всякие закуски), остальные помогают, чем могут: артиллеристы приносят два мощных динамика, повара остаются на сверхурочные, чтобы приготовить два суховатых, но вкусных торта и два подноса с чем-то, отдаленно напоминающим пиццу, другие помогают украсить Развалину Командование, по приказу самого полковника Баллезио, обеспечит пластиковые стаканчики и тарелки.

В восемь зал уже битком набит. Времени мало, сбор в четыре утра, когда потом доведется поспать — неизвестно. Все смеются чуть громче, чем нужно, хотят казаться веселыми, ведь ясно, что шум праздника нужен для того, чтобы заглушить другой шум, звучащий в душе у каждого и нарастающий с каждой минутой. Йетри долго ко всем приставал, чтобы оставить за собой роль диджея, и теперь он занял место за пультом. Праздник — не праздник без правильной музыки, а Йетри хочется, чтобы Дзампьери увидела его за занятием, в котором он настоящий ас. Вообще-то никто и не претендовал на его место: всем хочется хорошенько повеселиться, и все.

Перед ужином он набросал список групп: «Nichelback», «Linkin Park», «Evanescence», может, что-нибудь из старого «Offspring», а уже потом перейти к самым любимым — «Slipknot», «Neurosis», «Dark Tranquillity». Пусть ребята оторвутся по полной! На бумаге список выглядит прилично, но сейчас, когда дело уже пошло, Йетри понимает, что время летит, придется кое-что пропустить, чтобы перейти к самым убойным хитам. И вообще почему-то никто не танцует, все стоят вялые. Почему — Йетри не понимает, обычно, когда в дискотеке «Tuxedo» заводят «Pretty Fly» и звучит голос, говорящий по-испански, он не выдерживает и бросается в толпу. Кто-то не слишком вежливо предлагает сменить музыку, но Йетри не обращает внимания.