а не на острове Ньюфаундленд, как было предусмотрено. Во время этого визита были подписаны соглашения между СССР и США о совместных действиях и взаимопомощи в борьбе против агрессоров.

В конце апреля 1945 г. командир 890-го авиационного Брянского полка тяжелых бомбардировщиков полковник Эндель Пусэп нанес по городам фашистской Германии последние бомбовые удары.

Лишь только те, кто пережил войну, знают, сколько мужества и какого напряжения нервов требовал в годы войны от наших летчиков каждый полет.

Биографический очерк печатается по изданию: Эндель Карлович Пусэп // Герои войны / Сост. А.Пяхклимяги. Пер. с эстонского М.Палу. Таллин: Ээсти раамат, 1984. С. 294–296.

За родную землю

(8-й Эстонский корпус в боях за освобождение Эстонии)

генерал-лейтенант Лембит Пэрн

Лембит Абрамович Пэрн (1903–1974), генерал-лейтенант Красной Армии, командир 8-го гвардейского эстонского корпуса РККА в годы Великой Отечественной войны, потомок эстонцев – бывших крепостных рабов, переселившихся в Ставропольскую губернию в поисках лучшей участи, вырос среди вольных казаков, и не хуже любого казака умел управляться с лошадьми и с шашкой. В Интернациональной военной школе в Петрограде в годы Гражданской войны его называли «наш эстонский казак». А в годы Великой Отечественной войны солдаты 130-го эстонского корпуса называли его «Наш генерал». Не каждого генерала в мировой истории солдаты удостаивали таким высоким званием.

Войска Ленинградского фронта в первых числах февраля 1944 года вышли к реке Нарва и на отдельных участках захватили плацдармы на ее западном берегу. Тем самым было положено начало освобождению Советской Эстонии.

В середине февраля 8-й эстонский стрелковый корпус, которым мне довелось командовать, был переброшен со 2-го Прибалтийского фронта в район Кингисеппа. Поздним вечером меня вызвали на КП фронта, находившийся в районе Красного Села. Ночью я прибыл к командующему Ленинградским фронтом.

– Ну, как живешь, старый эстонец? – Леонид Александрович Говоров встал из-за стола и, подойдя, обнял меня. Давненько мы с тобой не виделись. Пожалуй, лет шесть… А теперь вот фронтовые дороги свели…

Был второй час ночи. За окном просторной землянки, оборудованной на окраине Красного Села, мела февральская метель, свистел ветер, а здесь было тепло, уютно, и откуда-то издалека доносилась артиллерийская канонада. Это, вероятно, зенитчики вели огонь по «юнкерсам».

Лембит Абрамович Пэрн

Обычно суровый на вид, командующий фронтом генерал армии Говоров был сейчас в приподнятом настроении. «Значит, дела идут неплохо», – подумалось мне.

Леонида Александровича я знал давно. С 1936 по 1938 год он был старостой нашего курса в Академии Генерального штаба. Наряду с оперативным искусством, стратегией и многими другими военными дисциплинами, которые штудировали мои однокашники, занимались мы также и классическими бальными танцами. Нашими партнершами обычно были сотрудницы из учебного отдела. Леонид Александрович всегда танцевал с полной блондинкой. К танцам, 'как и ко всякому делу, он относился серьезно. Говоров и партнерше своей редко улыбался, хотя по натуре был очень милым человеком. «Таков уж характер у нашего старосты», – не раз говорили о Леониде Александровиче товарищи.

С тех пор много воды утекло. Под серыми глазами Говорова залегли глубокие морщинки.

Во время нашего разговора в кабинет к Говорову вошел Андрей Александрович Жданов и другие члены Военного совета фронта. Говоров представил меня.

– Расскажите о состоянии корпуса, где воевали, – предложил Андреи Александрович. – В общих чертах мы уже кое-что знаем, я разговаривал с Каротаммом… Поэтому докладывайте о том, что считаете сами нужным, в какой помощи нуждаетесь… Я рассказал, что корпус переброшен в район Кингисеппа со 2-го Прибалтийского фронта, отличился в боях за Великие Луни, бойцы и командиры приобрели опыт наступательных боев. В составе корпуса две эстонские дивизии, танковые полки «Лембиту» и «За Советскую Эстонию», отдельная эскадрилья ночных бомбардировщиков «Тазуя», машины которой были приобретены на средства эвакуированных эстонцев и воинов корпуса. Офицерский состав в звене командиров полков, дивизий и штаба корпуса имел боевой опыт: 80 офицеров участвовали в первой мировой и гражданской воинах. Значительно возросла партийная и комсомольская прослойка. Более половины офицеров корпуса – коммунисты, а среди сержантского состава членов и кандидатов партии еще больше – 85,8 процента. За отличия в боях 3012 солдат и офицеров награждены орденами и медалями.

– А какой национальный состав корпуса? – поинтересовался Говоров.

– Более восьмидесяти процентов – эстонцы.

– Как укомплектованы артиллерией и минометами? – задал вопрос невысокий коренастый генерал. Позже я узнал, что это был Г. Ф. Одинцов – командующий артиллерией фронта. Я ответил, что подразделения эти полностью доведены до штатного состава как в людях, так и в технике.

– Артиллерийские и минометные части мы у вас заберем, – предупредил меня Говоров. – Они сейчас очень нужны для поддержки наступающих войск 2-й ударной армии, в состав которой вы теперь и войдёте. О готовности остальных частей к боевым действиям доложите к 1 мая. Хватит времени?

– Вполне, товарищ командующий! – заверил я Говорова. – Сделаем все, чтоб к установленному сроку корпус был в полной боеготовности…

После совещания А.А.Жданов пригласил меня к себе и с особой скрупулёзностью уточнил ряд вопросов. В частности, о командных кадрах, о степени укомплектованности, о морально-политическом состоянии воинов.

В заключение беседы Жданов сказал, что отдельные недостатки в использовании корпуса в Великолукской операции ему известны и что ошибки следует учесть.

– Используйте оставшееся время разумно. Готовьтесь к освобождению Советской Эстонии. Мне известно, – добавил Жданов, – что воины корпуса рвутся в бой. Это понятно. Но надо иметь терпение. Сейчас нашему фронту необходимо осуществить ряд частных операций, а уже потом будем вводить вас. Да с такого рубежа и в таком направлении, чтобы было выгодно во всех отношениях. И оперативно, и политически!

На обратном пути из Красного Села, размышляя о только что закончившемся совещании, я припомнил весну 1942 года. Меня тогда неожиданно вызвали с Волховского фронта в Генеральный штаб и сообщили, что еще осенью 1941 года Центральный Комитет Компартии Эстонии и правительство республики обратились к Верховному Главнокомандующему с просьбой создать эстонские национальные формирования. Мне предложили срочно связаться с секретарем ЦК Компартии Эстонии Н.Г.Каротаммом.

Когда я встретился с ним, Каротамм попросил коротко рассказать, где воевал, в каких должностях. Я доложил, что с 22 июня непрерывно нахожусь на фронте. Сначала был начальником штаба 2-го стрелкового корпуса, потом возглавил штаб 50-й армии. Там пережил всю трагедию боев в полуокружении, участвовал в обороне Tyлы, пока не отозвали в распоряжение Оперативного управления Генерального штаба. В период контрнаступления под Москвой возглавлю группу офицеров Генштаба, прикомандированных н 10-й армии и 1-му гвардейскому кавкорпусу генерала П.А.Белова.

В середине января 1942 года меня снова