присели за щитом и с пересохшим горлом стали ждать, что будет.

Все обошлось. Прорвавшиеся танки не за метили хорошо за маскированного орудия и, не останавливаясь, прогрохотали мимо.

– Что будем делать? «Дадим тягу?» – прошептал наводчик.

Тут последовал тот огневой удар, который уничтожил или подавил остатки батареи. Мины упали позади них, и осколком сильно ранило наводчика в левую руку. Лайсаар ловко перевязал ему рану индивидуальным пакетом и приказал прячась во ржи, пробираться к своим.

Снизу из оврага с ревом ползли новые танки.

Олев, драпай отсюда! – сказал наводчик.

Сам уноси ноги, нечего тебе здесь делать! – взревел явно нервничавший командир орудия, – я сейчас тоже уйду. На всякий случай забери свою невесту, – имел он в виду карабин.

И тут Лайсаар, совершенно один, дал те три выстрела, которые слышали Вийрсалу и Пяртельпоэг.

Лайсаара особенно злило, что здесь, среди молодых берез, он совсем один и совершенно беспомощен.

Оставляй теперь, за здорово живешь, свою пушку. Два года тебя, шельму, начищали. Сколько часов, дней, недель надоедной тренировки и все – ради двух настоящих боевых выстрелов. Из Тарту не знаю за сколько километров тащили тебя сюда. По проселкам и болотам толкали тебя, помогая лошадям, тянули за постромки. И все ради этих двух выстрелов.

Нет, старушка, спокойно, мы еще немного повоюем.

Зададим перцу. Мне ведь, голубушка, непременно придется тебя покинуть.

Был бы приказ отступать – подошла бы упряжка.

Одно из двух: либо в нее угодило, либо там вереди уже нет того, кто бы дал приказ… Итак, получайте на прощанье…

Дадим первый. Огонь!

Младший сержант Лайсаар, объявляю благодарность от лица командования. Ты на самом деле лучший командир орудия в батарее. Танк задымил!

Скорей, скорей, скорей, открыть затвор, вогнать новую ягодку. Готово. Слава богу, ствол почти вдоль дороги, не нужно поворачивать лафет, одному не сдюжить.

Ну, ребята, с богом, грохнем второй раз!

Огонь!

Младший сержант Лайсаар, благодарю за службу!

Второму танку хана!

Олев, тебе самое время уносить ноги! Эта шутка может скверно кончиться. Тебе не удастся здесь, за кулисами, вечно оставаться незамеченным. Будь мужчиной, бери ноги в руки!

Спокойно, моя голубушка, сейчас я тебя покину. Последний выстрел… и тут же сразу испарюсь.

Спокойно, Олев, спокойно. Ну, дадим третий.

– Четвертое! Огонь! – будто на полигоне кричит Лайсаар и хватается за шнур.

Огонь!

Вот дьявол, на этот раз промазал, только в каком-то другом смысле, наверно, стрелял не зря.

Олев Лайсаар гладит рукой разогретый, покрашенный серой краской ствол, снимает угломер, швыряет его в кусты, резко поворачивается и со всех ног бросается наутек.

* * *

Вийрсалу и Пяртельпоэг видят, как по горящей деревне к деревьям у дороги бежит боец. Но они видят и как оттуда, по склону от огородов, где только что были три наши орудия, карабкается цепь немецкой пехоты. Там заметили бегущего и застрекотали автоматные очереди, защелкали карабины. Бегущий падает, цепь движется дальше.

– Кто бы это мог быть? – спрашивает Вийрсалу.

– Кто его знает, – отвечает Пяртельпоэг, – наверно, кто-нибудь из четвертого расчета.

У них нет времени обсуждать. Пригнувшись, они бегут по деревенскому проселку между ржаными полями, спрыгивают в канаву, где их прикрывает рожь и уже можно бежать во весь рост. Не останавливаясь, они достигают леса. Переводят дыхание, при ходят в себя.

– Так. Теперь нам надо круче брать вправо. Километра еще четыре и должны бы быть в дивизионе.

Позади все тихо.

– Наверно, взяли в плен или расстреляли, – рассуждает Вийрсалу. – Кто бы это мог быть? Не Лайсаар ли?

– Кто знает. Вполне может быть.

Через час они в дивизионе. Дивизион готов к маршу.

Приказано идти на новые позиции.

В первой батарее теперь полтора десятка человек и ни одного ствола. Уцелевших распределили по другим подразделениям. К нам пришли Вийрсалу и Пяртельпоэг. Кто был убит, кто невредимым или раненым попал к немцам – этого никто точно не знал.

Только о тех, кого Вийрсалу и Пяртельпоэг сами видели мертвыми, о тех известно, их имена войдут в завтрашнее донесение в полк.

Остальные пропали без вести.

Насколько помнится, первое сражение называют боевым крещением.

Ну, что говорить, это торжество помнят крестные сыны, оставшиеся в живых!

[…]

Печатается с сокращениями по изданию: Пеэгель Ю. Я погиб в первое военное лето / Фрагментарий. Пер. с эстонского Ольги Самма. Таллин: Ээсти раамат, 1982. С. 10–53.

Арнольд Мери

Первый эстонский Герой Советского Союза

Арнольд Константинович Мери

Герой Советского Союза Арнольд Мери родился 1 июля 1919 года в Таллине. Член ВЛКСМ. В начале Великой Отечественной войны А.Мери являлся заместителем политрука 415-го отдельного батальона связи 22-го Эстонского территориального стрелкового корпуса Советской Армии и участвовал в обороне Порхова и Дно, где был четыре раза ранен. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1941 г. А.Мери было присвоено звание Героя Советского Союза.

В июле 1941 г. военная машина гитлеровской Германии, сея смерть и разорение, все глубже вторгалась в пределы Страны Советов. Еще не закончился первый месяц войны, но броневойска фашистской армейской группы «Норд», наступавшей в направлении Ленинграда, далеко простиравшимися клиньями уже вышли на подступы к Луге и Кингисеппу. За ними, как грозный вал, катилась лавина моторизованных пехотных частей.

В эти трудные для нашей Родины дни эстонские воины сражались в составе Северо-Западного фронта в районе Порхова, Славковичей и Дно.

22-й Эстонский территориальный стрелковый корпус, в состав которого входил и А.Мери, начал свой боевой путь в последние дни июля походом в. район Порхова. Первые удары 56-го моторизованного корпуса противника пришлось принять в обстановке сосредоточения частей корпуса и частичного обновления вооружения. В боях в окрестностях Славковичей и Махновки, состоявшихся 6-10 июля, корпус понес большие потери, но боевого духа оставшихся в строю это не сломило. После отступления от Порхова наши бойцы отошли на восточный берег реки Шелонь, где заняли оборону.

Вскоре над 22-м территориальным корпусом, организовавшим оборону на восточном берегу Шелони, вновь стали сгущаться тучи. Утром 17 июля части корпуса попытались к северу и югу от Порхова перейти в наступление, однако безуспешно. Гитлеровцы уже успели сосредоточить в окрестностях Порхова крупные силы. После обеда подразделения 24-го пехотного полка противника форсировали реку Шелонь и начали развивать наступление южнее шоссе Порхов – Дно.

Приближение решающих схваток можно было почувствовать и в штабе 22-го стрелкового корпуса, находившемся на три-четыре километра западнее станции Дно. Почти ни на минуту не прекращалась работа аппаратов связи, спешили вестовые, по шоссе Порхов Дно мчались автомашины. Уже