Тетя Лиза, сердито отмахиваясь от жужжащего над ухом овода, пояснила:

– Да это последний неубранный кусок остался. Дальше река уже чистая. Мы всем селом каждый год потихоньку русло чистим и у этой речки, и у других.

Павел кинул заинтересованный взгляд на сидевшую напротив Жанну, чем вызвал понимающие усмешки стариков.

Тетя Лиза постаралась его приободрить, ласково протянув певучей скороговоркой:

– Нам пройти-то осталось еще километра два, с тобой-то пошибче получается, ты здоровый, вон какие стволы на берег вытаскиваешь. А потом и с бреднем походить можно. Чего-нибудь да поймаем. На уху хватит.

Немного передохнув, пообедали испеченной в костре молодой картошкой, собранными на своих огородах хрустящими ароматными огурчиками и красными сладкими помидорками. Копченую колбасу с хлебом, захваченную Жанной, ели только мужчины. Женщины отказались, заявив, что после мяса хочется спать, а не работать.

Перекусив, посидели еще с полчасика, чтобы пища улеглась в желудках, и снова принялись за очистные работы, замаскированные под рыбалку.

Наконец дошли до излучины, раскинули бредень и побрели обратно. Бредень по руслу волокли мужчины, женщины шли по берегу налегке.

Жанна тихо радовалась жизни, помахивая пустым ведром и глубоко дыша прохладным свежим воздухом. В лесу пахло грибами, брусничником, малинником, – смотря мимо чего они проходили. Воздух был такой прозрачный, невесомый, что лился в легкие сам собой, незаметно. Она светло улыбалась и с удовольствием оглядывалась вокруг, любуясь тайгой. Мощные кряжистые ели с темной шершавой корой росли вперемешку с высокими тонкими соснами. Солнце пробивалось сквозь их соединенные кроны только над речкой, и вода вспыхивала яркой серебристой переливчатой струей среди густого лесного сумрака.

Жанна, кожей ощутив непонятное беспокойство, резко оглянулась, и вздрогнула от пойманного ею пристального взгляда Павла. Он рассматривал ее тяжелым затуманенным взором. Встретившись с ней глазами, тут же отвернулся и, опустив голову, уставился под ноги. Ей стало не по себе.

Она снова посмотрела на Павла. Он сосредоточено брел по воде, тяня за собой тяжелый бредень, стараясь не оступиться. Высокий, мощный, по-мужски красивый. Жизнь в их деревне пошла ему на пользу – он стал гораздо сильнее, хотя прежнего изящества и ловкости не потерял. На ходу переговаривался с дядей Пашей и чему-то тихонько посмеивался. Внезапно повернулся в ее сторону, перехватил ее оценивающий взгляд и со значением подмигнул. Жанна раздосадовано отвернулась. Теперь вообразит невесть что!

Дошли до излучины, где оставили свои вещи и вытянули бредень на сушу. Павел изумленно засвистел. В сетях яркой струей билось живое серебро.

– Ничего себе! Я такого и не ожидал! Вроде бы, когда из речки мусор всякий вытаскивали, и рыбы никакой не видно было, и вот на тебе!

Тетя Лиза пророчески возвестила, шустро доставая из сетей крупную рыбу:

– А это с нами речка за заботу расплачивается. Тут места тайные, заповедные. Если придешь просто так, на дармовщинку, никогда ничего не поймаешь. А вот потрудишься для леса, для реки – и благодарность завсегда получишь.

Выпустив обратно в речку мелочь и молодняк, попавшийся в сети, сложили упитанных больших хариусов в приготовленные ведра. Налили воды и крепко завязали сверху кусками полиэтиленовой пленки, чтобы довезти рыбу свежей.

Сняли бахилы, осторожно поставили ведра с рыбой в коляску, уселись в прежнем порядке и всей компанией поехали обратно. Лихо, как джигиты кавказских кровей, перевалили через крутую сопку и подъехали к деревне.

Павел всю дорогу молчал, но Жанна чувствовала его размеренное дыхание и сильные руки. Несколько раз он поглаживал ее талию, а порой ей казалось, что он прижимается губами к ее голове. Проверять, так ли это, не стала. Пусть считает, раз она ничего не замечает, значит, совершенно к нему равнодушна.

Затормозили у дома Берсеневых, как самого ближнего. Павел слез, забрал свои вещи, но свою долю улова брать отказался.

– Зачем мне рыба? Я ее готовить все равно не буду.

Сердобольная тетя Лиза тут же предложила оптимальный вариант.

– А ты к Жанне в гости приходи! Она добрая девочка и обязательно тебя покормит!

Добрая девочка закатила глаза и свирепо сжала зубы. Эта недобрая гримаса не укрылось от Павла, который тут же скорчил в ответ умильную рожицу маменькина сыночка.

Чтобы не слышать отговорки, стремительно взмахнул рукой, прощаясь сразу со всеми, быстро развернулся и сбежал к себе, не оглядываясь. Жанне осталось только бессильно хмуриться, глядя на его улепетывание.

Через пару часов, выждав, по его мнению, вполне приличное время для приготовления ужина, Павел пришел к Берсеневым.

Елизавета Александровна с Жанной накрывали на стол. Чопорно поздоровавшись, Павел прошел на просторную кухню, где в будние дни ела вся семья, и присел в уголке, жадными глазами следя за Жанной. Тут же крутилась и Аня, скептически на него посматривая. Она не одобряла его поведения, уверенная, что он пытается занять место Александра. Что тот нацелился вовсе не на сестру, ей было невдомек.

Но вот все было готово, и на кухню пришли Дмитрий Сергеевич с Мишкой. Все чинно сели за стол. Уха показалась Павлу потрясающе вкусной. Он спросил рецепт, и Жанна не преминула его уколоть:

– А что, в следующий раз ты готовить будешь сам?

Павел пожал плечами.

– Вряд ли у меня получится так же вкусно.

Жанна хотела добавить что-то еще, но Дмитрий Сергеевич строго на нее посмотрел, и она уткнулась носом в тарелку. Ужин пролетел быстро, и Павел вынужден был попрощаться. Елизавета Александровна мирно пригласила его приходить еще, а Жанна пренебрежительно вздернула нос.

Павел вышел на улицу и присел на пень под старой рябиной. Но сегодня это укрытие его почему-то не устроило. Бесшумно, как кошка, он перепрыгнул через высокий забор и оказался во дворе. Давно его знавший сторожевой пес Смелый и не думал лаять. Позванивая цепью, подошел к нему поближе и в знак приветствия боднул большой черной головой. Павел погладил его и прошел в огород, отделенный от двора высокой изгородью с небольшой калиткой.

Темнело, грядки с овощами были почти уже неразличимы. Павел по едва видимой тропке дошел до кустов белой и красной смородины и остановился возле них. На одном кусте белой смородины ягоды уже созрели, и он положил в рот кисточку. Вкус был приятный, кисло-сладкий. Ему припомнилось детство, когда он с родителями приезжал на дачу к дедушке с бабушкой. Там был точно такой же куст белой смородины какого-то старинного сорта.

Он простоял возле него минут десять, рассеянно посматривая вокруг. За спиной заскрипела калитка, и он испуганно присел, не желая, чтоб его застукали за поеданием ягод на чужом огороде.

Кто-то легкими шагами шел прямо к кусту. Павел затаился, надеясь, что его не заметят. Человек подошел поближе, и Павел прерывисто вздохнул – это была Жанна! Он криво усмехнулся, – вот и ответ на его молитвы.