Почти неразличимый цокот копыт по мягкой земле успокаивал, навевая неясные мечты, и Жанна с сожалением подумала, что, не будь в ее жизни первого курса и всего того, что там случилось, она бы самозабвенно любила Павла.

Он молча наслаждался близостью Жанны. Но вот она, почувствовав, что тело затекло от статичной позы, негромко попросила:

– Отвези меня к пруду, пожалуйста.

Он повернул коня и, не говоря ни слова против, направил его к деревне. Подъехав к пустынной водной глади, спрыгнул сам и так же медленно, как в прошлый раз, снял Жанну, дав ее телу соскользнуть со своего, как с горки.

Отойдя от него на безопасное расстояние, Жанна сняла обмотанное вокруг талии полотенце, скинула рубашку с легкими брюками и кинулась в пруд, постанывая от удовольствия. Вода смыла напряжение из затекших мышц, и она, доплыв до противоположного конца, вернулась обратно.

Павел ждал ее с развернутым полотенцем. Ласкающими движениями промокнул капли воды с ее кожи и, не удержавшись, прижал к себе. Но тут же опомнился и выпустил ее из объятий. Ей стало холодно и одиноко. Удивляясь себе, она оделась и распрощалась, втайне надеясь, что он будет настаивать на проводах. Но он не стал, и она побежала домой в одиночестве, чувствуя себя неуверенно и сиротливо.

На другой день Павел отправился в школу, просто так, от нечего делать. Там было пусто и гулко. Свежеокрашенные коридоры без детей казались удивительно широкими. Павел не спеша прошел на второй этаж и замер, не веря своим ушам. Из учительской доносился сердитый голос Александра. С кем, интересно, он говорит таким тоном?

Павел подошел поближе и замер, не веря своим ушам.

– Я на тебе жениться не собираюсь, и не надейся! Я люблю другую!

Кто-то чуть слышно возразил, и Александр загрохотал снова:

– Да какого лешего! Не надо навязывать мне этого ребенка! Почем я знаю, с кем ты еще спала!

Павел понял, что Сашка доведен до белого каления, обычно он, как большинство окрестных староверов, о нечисти старался не вспоминать.

Дверь широко распахнулась, и из учительской вылетел взъерошенный Александр. Не заметив полузакрытого дверью Павла, огромными шагами проскочил немаленький коридор и спустился по лестнице, оставляя за собой гулкое эхо.

Павел осторожно заглянул в учительскую. У окна спиной к комнате навытяжку стояла Наталья. Она не всхлипывала, но от нее веяло такой безнадежностью, что Павел поежился.

– Извини, но я кое-что слышал.

Не поворачиваясь, она мертвенным голосом спросила:

– Что именно?

– У вас с Александром будет ребенок, но он не собирается его признавать.

Наталья равнодушным тоном подтвердила:

– Все правильно.

– И что ты собираешься делать?

Она нервно передернула плечами.

– Не знаю. Аборт делать поздно. Можно, конечно, попроситься на социальный аборт, но это будет уже самое настоящее убийство. Это не для меня.

– Тогда остается рожать.

– Рожать без мужа? В селе староверов? Это значит здесь больше не работать. Домой мне тоже ехать нельзя, меня родители и без того загрызли.

Павел усмехнулся.

– Значить, надо рожать при муже.

Наталья резко повернулась. На бледном лице огнем горели глаза.

– Издеваешься?

– И не думал.

– Тогда кого ты предлагаешь мне в мужья? Себя? Чужого ребенка будешь воспитывать?

– Да нет, не настолько уж я благороден. Я думаю Сашку образумить.

Наталья снова повернулась к окну.

– Я уже пыталась. Результат ты слышал сам.

– Я это не ты.

– Я не хочу его принуждать.

– А ребенка делать ты его принуждала?

Она помялась.

– Нет, конечно. Просто я оказалась не в том месте и не в то время.

Павел озадачился.

– Это как?

– Он Аню на автобус провожал. Видимо, она ему что-то сказала, потому что он сам не свой был. Выпил немного, и тут же захмелел, он же не пьет. А тут меня черт принес. Не к нему, конечно, а к председателю. Не помню уж, что мне от Ивана Александровича надо было. Попыталась Александра утешить, а он как-то неправильно меня понял. Впрочем, я не особо сопротивлялась. И вот что получилось. В общем, не повезло. Идиотизм, одним словом.

– Не идиотизм, а судьба. Ну да ладно, я с Сашкой сам поговорю. Думаю, все уладится.

Наталья согнулась и внезапно зарыдала, зажимая рот руками. Павел обнял ее за плечи и успокаивающе произнес:

– Не надо плакать! Все будет хорошо, вот увидишь!

И вот тут как на грех в комнату зашла Жанна. Остановилась, как от удара, попятилась, повернулась и выскочила в коридор. Павел поморщился. Ну, все одно к одному!

– Наталья, иди домой. Не думаю, что тебе стоит здесь оставаться. А я найду Сашку.

Быстро промокнув глаза носовым платком, та вышла из учительской, а Павел немного задержался, не зная, как быть. Догнать ли ему сначала Жанну и все объяснить, или заняться чужими делами? Немного помедлив, решил, что Жанну ему теперь все равно не найти, она очень хорошо умеет прятаться, и отправился на поиски Александра.

Как Павел и предполагал, тот сидел на пеньке под старой рябиной и смотрел на Анино окно. Павел встал рядом.

– Извини, дружище, но я слышал, что ты говорил Наталье.

Александр недовольно дернул широким плечом.

– И что?

Павел прислонился спиной к невысокой березке и тоже посмотрел на дом Берсеневых.

– Сколько мы с тобой здесь проторчали?

Александр недовольно буркнул:

– Я-то лет десять. Ты меньше.

Павел кивнул.

– Знаешь, я думаю, что ты все-таки поступишь, как должно.

Тот сердито вскинулся.

– Да какого черта? Она, может, с половиной села перетрахалась, а я вдруг крайним стал?

Павел огорченно поцокал языком.

– Не надо на Наталью клепать. Она приличный человек.

– Приличный? – от пренебрежительного тона Александра могло замерзнуть небольшое озеро. – А какого лешего она в тот день ко мне приперлась?

– К тебе? А я почему-то думал, что ты с родителями живешь. Кстати, жил бы ты один, она бы и не приперлась. А что конкретно произошло?

На скулах Александра появились два темных пятна.

– Да ничего особенного.

– Вот как? И в результате этого «ничего особенного» появится ребенок? Твой, кстати. Если уж не веришь Наталье, можно ведь после рождения генетическую экспертизу сделать.