– На мне всё заживёт, как на собаке, – сделал попытку отмахнуться Пашка, но понимания у матери не нашёл. Та колко взглянула, а Лане заявила:

– Я это так не оставлю.

– Вы что, пили? – спросила Лана, когда сумела на пару минут, после долгих Пашкиных уговоров родителей, остаться с ним наедине.

– Я предлагал, – не стал тот спорить. – Но Ванёк явно хотел по-другому выпустить пар.

Лана стояла перед больничной кроватью и ощупывала пострадавшего взгляда.

– Паша, он в тюрьме.

– Не в тюрьме, в отделении милиции.

– Это ты его туда сдал?

– Он напал на меня на улице, у меня десяток свидетелей.

– Он на тебя напал? – выдохнула Лана в негодовании. – Ты думаешь, что я в это поверю?

– А глядя на меня, не веришь? И тебе меня совсем не жалко?

– Что ты ему сказал, Паша?

Вересов вдруг угрюмо насупился и упрямо выдвинул острый подбородок.

– То, зачем он меня искал. Он же меня искал, не я его.

– Знаешь, если бы я видела на тебе живое место, я бы тебе тоже сейчас двинула!

Пашка посмотрел ей в лицо и широко улыбнулся.

– И я бы за тебя заступился перед мамой. – Он попытался взять её за руку. – Лана, всё к лучшему.

Она руку поторопилась освободить.

– С ума сошёл? – Направилась к двери, но напоследок решила его предупредить. – Я не дам тебе посадить моего мужа. И перестань уже притворяться, тебе не настолько плохо, чтобы лежать здесь!

Её последние слова были услышаны его родителями, и отделение Лана покидала под их разгневанные взгляды.

В этот же день Ваня вернулся домой. Злой, всклокоченный, с синяком под глазом и с подпиской о невыезде. Лана не совсем понимала, что это означает и куда её муж, по мнению милиции, должен собраться выезжать, но то, что отпустили, немного успокоило.

– Он всё это делает специально, – говорила она вечером родителям мужа, рассказывая о своём визите в больницу. – Да, у него сломана рука и выбито два зуба. Но за это ведь не сажают! Они что, одни в городе подрались? Это происходит везде и постоянно, зачем доводить до милиции.

Тамара Константиновна выглядела не на шутку обеспокоенной.

– Знаю я Вересовых, они так просто не успокоятся.

– А Пашка весь в мамашу свою скандальную, – недобро хмыкнул Владимир Иванович. – Как выясняется.

Лана про себя подумала, что скандальности в друге мужа, по всей видимости, бывшем, никогда не замечала, но то, что у Пашки что-то на уме, это ясно.

И только её муж был спокоен, как танк. С тех пор, как вернулся домой, не выходил из комнаты, лежал на кровати и смотрел телевизор. Или делал вид, что смотрит, на лице абсолютно равнодушное выражение. Настолько, что Лана разозлилась. И как только закрыла за собой дверь, грозным шёпотом поинтересовалась:

– О чём ты думал?! Неужели так необходимо было его искать, а уж тем более бить?

– Я прав, – выдал Сизых и снова уставился в экран телевизора.

– Ты прав? – поразилась Лана. – И это ты скажешь судье?

– Если понадобится. Жаль руки ему не оторвал.

– Судя по его перелому, ты пытался!

Ваня перевёл на неё тяжёлый взгляд.

– Мне не нужно, чтобы ты ахала, как мать, и суетилась. Я знал, что делаю.

– То есть, ты поехал, чтобы его избить? Ваня, тебе дадут пожизненное с таким подходом. Ты знаешь, как злы его родители?

– Как вижу, ты уже знаешь.

– Ты идиот!

– Вот и выяснили.

Но до конца не верилось, что история с дракой и арестом наберёт обороты, по крайней мере, Лана была уверена, что пройдёт несколько дней, все успокоятся, Пашку выпишут из больницы, и они с Ваней сумеют договориться. Но, наверное, она не знала Вересова с этой стороны, как и говорил свёкор, злопамятным и скандальным. Он вернулся на их улицу, и совершенно не собирался отсиживаться в доме, демонстрируя всем окружающим, что ему скрывать и прятаться не от кого. А Лане стало страшно появиться на улице. Как только она выходила из дома, за её спиной возникал муж, и цепким взглядом следил, в какую сторону она направилась. Он ей больше не верил, и это ощущалось в его поведении, взглядах, словах. И оставалось только догадываться, что Пашка наговорил ему в пылу ссоры. И дома, вместе с ним и его родителями, тоже стало невыносимо. История с дракой и последствиями набирала обороты, и в какой-то момент Лана поняла, что это единственная тема, на которую они с Ваней общаются, и практически каждый раз ссорятся. А выходя из своей комнаты, оказываются рядом с его родителями, которым тоже не даёт покоя развитие ситуации. Ваню уже дважды вызывали на допрос, откуда он возвращался с каменным лицом и молчал, отказываясь отвечать на вопросы. А Лане хотелось закричать и затопать ногами.

– Чего ты хочешь? – спросила она Вересова, одним далеко не прекрасным утром, подкараулив его у ворот его дома. Пашка не ожидал её появления, по всей видимости, собрался в город, а услышав её голос, резко обернулся. И тут же улыбнулся.

– Привет.

На его лице ещё виднелись следы избиения, но не чёткие, а на руке вместо гипса лангетка. По всему видно, что от травм он успешно излечивался.

На приветствие Лана не ответила, стояла в тени куста сирени и смотрела на человека, которого ещё недавно считала другом. Он понял, что она не подойдёт и приблизился сам.

– Давно не виделись, – сказал он.

– У меня не было желания тебя видеть.

– Ты безжалостная, – сказал Пашка без всякого осуждения.

– Паша, я хочу, чтобы это всё прекратилось.

– Не я это начал.

– Тогда будь умнее, и закончи. Ты же знаешь его, у него взрывной характер. Когда злится, себя не помнит. Но злится он редко, и чтобы довести его до такого состояния, нужно очень постараться.

– Хочешь сказать, что я постарался?

– А разве нет? Но я не понимаю, чего ты хочешь добиться. Ты на самом деле хочешь его посадить? Своего друга. Ты же сам говорил, что он твой друг.

– Лана, всё меняется в жизни, – легко ответил Вересов. Лана подозрительно прищурилась, вглядываясь в его спокойное лицо.

– Вот так легко? Просто поменялось и стало неважно? А где же привязанность, тёплые воспоминания, отношения…

– Лана.

Она поспешно отступила, когда ей показалось, что Пашка собирается сделать шаг к ней.

– Ты просто мстишь ему. Злишься и мстишь. Я думала, что ты другой. А ты добиваешься своего подлыми способами.

– Я ещё ничего не добился. Разве не так?

– Паша, забери заявление.

Он её разглядывал. Потом спросил: