– Мне там неспокойно. Мне необходима хотя бы видимость порядка. Что-то правильное, ровное… Как этот газон.

Иван жену обошёл, встал прямо перед ней, и теперь разглядывал её, как нечто диковинное и непонятное.

– Сколько ты сегодня выпила?

Следующий вздох Ланы был нетерпеливым, и на Ваню она взглянула устало.

– Ты даже не понимаешь, о чём я говорю.

– Не понимаю, – сознался он. На траву посмотрел. Газон, как газон. Прохор иногда гадит на него, в самом неподходящем месте, например, у клумбы.

– Моя свекровь, – проговорила она, и тут же сбилась, решила пояснить: – Моя вторая свекровь, была человеком строгих правил. У неё всё всегда было правильно и чётко. Всё на своём месте. Несмотря на то, что дом был огромен. У неё был заведён распорядок дня для каждого, от неё самой до приходящей поломойки. И никто не смел нарушить её правила и привычки. И всё работало, как часы. Поначалу мне казалось это диким, я не могла понять, как можно подстраивать свою жизнь под кого-то, она ведь мне… свекровь, не такой уж близкий человек. Но потом я поняла, насколько всё проще, если ты знаешь, что ты будешь делать в следующий момент. Насколько всё проще, если ты всегда готова, к чему бы то ни было. Когда тебя нельзя застать врасплох. А если это и случается, ты всё равно готова ко всему. И теперь, чтобы успокоиться и понять, как необходимо поступить, мне нужно что-то правильное, идеальное. – Лана легко улыбнулась. – Как говорит моя подруга: это космоэнергия. Я закрываю глаза, и моё сознание всё само расставляет по местам.

Ваня задумчиво хмыкнул, затем поддакнул, правда, без должного уважения, совсем не проникнувшись её теорией:

– К стенке.

От душевного равновесия не осталось и следа. Лана недовольно поджала губы, затем скинула с плеч его пиджак. Протянула бывшему мужу. Но решила заметить со всем скепсисом:

– Признайся, это ведь не ты подбирал.

– Костюм? – Сизых небрежно встряхнул дорогущий пиджак. – А что с ним не так?

– Наоборот, всё так. Поэтому и не верю, что это ты. – Она сделала невинные глаза. – Леся?

Иван растянул губы в понимающей улыбке.

– Тебя что-то не устраивает?

– Отнюдь.

– А, по-моему, не устраивает. Мой костюм, мой дом, Леся. Что ещё? Мой тон?

– Мне наплевать на твой тон. Мы чужие люди.

– Ты, правда, так считаешь?

Лана на мгновение замерла, после чего кивнула.

– Да. Мы были женаты полтора года. Когда-то очень давно. Мы даже толком не знаем друг друга, Ваня. Тех, какими мы стали.

– А какой ты стала? Зажатой, скучной, правильной женой столичного миллионера?

– Я скучная?

– Когда стараешься казаться лучше, чем есть на самом деле. Ты смотришь в пустоту и произносишь скучные, но такие вежливые фразы. И улыбаешься, будто своему отражению в зеркале, а не людям.

Лана смотрела на него в удивлении. Никто и никогда ей такого не говорил. Она не один год училась вести себя в светском обществе, свекровь лично её муштровала, и, в конце концов, по крайней мере, Лана в это верила, осталась результатом довольна. О том, как ослепительно улыбается жена Игнатьева, говорили много и с придыханием. А вот её бывший муж не оценил. Хотя, что он понимает?

– Ты очень мил, – сухо проговорила она.

– Вот опять. Я не милый, и никогда им не был. Тебе ли не знать? Но вместо того, чтобы послать меня к чёрту, ты говоришь всю эту чушь.

– Ваня, это был сарказм. – Она взглянула свысока.

А он возмущённо хохотнул.

– То есть, я не милый и идиот, потому что не понимаю твоих царских замашек и замечаний? Не способен оценить твоё тонкое чувство юмора!

– Если не способен, то я в этом не виновата.

– Признайся, когда ты ехала сюда, ты была уверена, что я так и сижу в полной жопе. По уши. И думаю, ты даже надеялась на это. Думала, как я разину рот, когда тебя увижу, королеву столичную.

Лана невольно поморщилась от его описания её иллюзий. Потом повернулась к нему и честно призналась:

– Я была уверена, что тебя здесь нет. Я не рассчитывала тебя здесь увидеть.

– Почему? Это ты не придумала ничего умнее, как сбежать. А я хочу здесь жить, мне нравится здесь жить, и я буду здесь жить. Мне людям в глаза смотреть не стыдно, и бегать мне не от кого.

Она не удержалась и стукнула его кулаком по плечу. Иван не удивился, но брови вздёрнул, показательно.

– И что это было? Несдержанность, скрытая агрессия или всё-таки недостаток воспитания даёт о себе знать?

– Ты идиот!

– Я не сказал тебе ни слова неправды.

– Это твоя правда, и только твоя.

– Хочешь сказать, что ты не сбежала?

– Я хотела начать всё сначала. Что в этом такого преступного? Здесь я задыхалась. И боялась.

– Меня?

Они встретились глазами, Лана с ответом помедлила, после чего покачала головой.

– Пашкиных родителей. Они были убиты горем, и в своём горе желали убить других. А точнее, нас с тобой. Я не хотела жить, и без конца оглядываться.

– И больше никаких причин?

Лана аккуратно отступила от него.

– Хочешь спросить, сбежала ли я от тебя? Возможно, – не стала она сопротивляться. – Но признайся честно, разве ты не почувствовал облегчение, когда я уехала?

– Нет, – ответил он, но слишком быстро. Лана даже усмехнулась.

– Мы не разговаривали, мы не общались, а если случайно встречались, не знали, как себя вести. И, признаться, когда мы встречались, мне казалось, что тебе неприятно меня видеть. Ты меня винил, Ваня.

– Как я мог тебя винить в случившемся? – сказал он, но они оба знали, что он лукавит. И говорят они уже не о пожаре.

Лана взглянула на него с укором, и тут же решила сойти с опасной дорожки. Снова разговаривать о том, что когда-то было, как было обидно и неловко, а уж тем более через столько лет доказывать свою верность, желания не было. И смысла тоже. Вряд ли он поверит ей спустя десять лет, после того, как она сбежала. Своим бегством она всё ему доказала.

– А почему ты не женился? – спросила она другим тоном, более бодрым и добавив в голос изрядную долю любопытства. Не беспардонного, даже улыбнуться попыталась легко.

– Так может, я собираюсь, – в тон ей отозвался Иван.

– Я не спорю, может, и собираешься. Кстати, она милая. И смотрит на тебя влюблёнными глазами. Но я не про сейчас, я про прошедшие десять лет. – Лана повернулась к нему, послала выразительный взгляд, правда, боялась переиграть. – И только не говори, что работал.

– Не хочешь, не буду говорить, – пожал он плечами. – Но женитьба не была в приоритете.