– Скучно замужем стало? – спросил он как-то.

Лана в ту же секунду почувствовала тревогу. Тон был незнакомый, с издёвкой и намёком.

– Не говори ерунды, – сказала она в ответ, и широко улыбнулась любимому мужу. Ваня в тот раз ухмыльнулся, задержал на ней взгляд, но больше ничего говорить не стал. Но Лану его отступление совсем не успокоило. Ваня замолчал, но было понятно, что насторожился не на шутку. И всё это было непривычно, всё вновь, до этого Ваня никогда её не ревновал, да и повода не было. И Лане в голову не приходило, что такая ситуация в их совместной жизни вообще может сложиться. К кому он мог её приревновать? Он был первым и единственным, и в свои восемнадцать-девятнадцать лет Лана была уверена, что этот факт никогда не изменится. Все вокруг только и говорили о том, что они чудесная, красивая пара. Лана так привыкла к этому, что никого кроме мужа не видела.

Она и Пашку не видела. И никогда не была в него влюблена, кто бы что ни говорил. Попросту не принимала его всерьёз. И не понимала, почему Ваня злится. Как можно было поверить, решить, что она увлеклась Вересовым, этим балагуром? Пашка чудил, говорил ей комплименты, дарил цветы, подвозил до города на своей модной машине, шикарно распахивая перед Ланой дверь автомобиля.

– Паша, перестань это делать, – попросила она его, в конце концов.

Вересов сделал удивлённые глаза. Притворялся, кстати, он плохо, слишком любил получать всё, чего хочет, и это желание перекрывало и здравомыслие, и попытку остаться равнодушным к объекту своей страсти. Даже когда это сулило серьёзными неприятностями. Вот об этих неприятностях Лана и хотела с ним поговорить.

– Ты понимаешь, что Ване это не нравится?

– Что не нравится? – глупо и явно переигрывая, переспросил Пашка.

– Твоё поведение.

– Моё поведение, – повторил он за ней слова, наполненные благоразумием. Привычно фыркнул, усмехнулся, а на Лану смотрел пристально и без тени веселья. А она вдруг некстати осознала, что они снова наедине, в его машине, и ей вообще не стоило соглашаться, чтобы Пашка вёз её в город.

– Ты хочешь друга потерять?

– Не хочу, – ответил он неожиданно серьёзно. – Но, знаешь, бывают ситуации, когда каждый за себя.

Лана лишь головой покачала, именно в этот момент осознавая всю серьёзность ситуации. Никогда она не слышала, чтобы Паша был настолько серьёзен. И когда это случилось, интересно? Прошло два месяца с тех пор, как Вересов появился на их улице. Две летних, весёлых месяца, когда он балагурил и веселил всех вокруг, и её в том числе. И Лана настолько привыкла к его шуткам, что совершенно просмотрела перемены в его настроении. А самое главное, в намерениях. А ведь если начать анализировать, то можно заметить, что Вересов увлёкся. И, по-моему, даже не ею, а самой ситуацией. Острой, интересной, он самолично обустраивал их любовный треугольник. А когда Лана пыталась его остановить, остудить его пыл, он привычно начинал улыбаться и шутить, и она успокаивалась. А зря. Если вспомнить, то Ваня с Пашкой уже некоторое время, как перестали общаться. Один на один. Их встречи случались вынужденно, в её присутствии, и неудивительно, что муж начал злиться и возмущаться. И это следовало прекратить.

Но сделать это оказалось не так просто. И дело было уже не в Пашке. Ваня был переполнен подозрениями, они стали переливаться через край, однажды они с Вересовым чуть не подрались на улице. Столкнулись, как два барана на мосту, словно на широкой улице им места мало было, и многолетняя дружба и ещё недавняя радушная встреча были позабыты.

– Да что вы делите? – ругался тогда Владимир Иванович, а сам машинально кинул взгляд на невестку. Лана в тот момент замерла от ужаса, присматривалась к мужу и свёкру, и чувствовала себя виноватой. Без вины, но виноватой.

– Я ничего не делала, – говорила она тогда Ване. Он слушал её с каменным лицом и, кажется, не верил. От его недоверчивого взгляда хотелось затопать ногами и впасть в истерику. – Я не делала ничего! – выкрикнула она, в конце концов.

Ваня молчал, и это злило. Лана смотрела на него, и понимала, что кроме её глупого оправдания, сказать ей нечего. А это лишь больше заводило их в тупик.

– Хочешь, хочешь, я больше не буду с ним общаться?

– К чему такие жертвы? Вы же друзья. – Ваня язвил. – Вся улица говорит о том, какие вы друзья.

– Не вини меня в этом! Люди всегда о чём-то говорят!

– Конечно! А что не поговорить, когда ты на улице без него не появляешься?

– А с кем мне ещё появляться? – выкрикнула она. – Тебя нет целыми днями, ты на лесопилке пропадаешь. Вместо того, чтобы к защите диплома готовиться, как другие, чтобы искать работу, ты пилишь брёвна!

– А тебя такой муж не устраивает? Ты опомнилась?

– Я как лучше хочу!..

– Для себя ты как лучше хочешь! – заорал он неожиданно. – Варианты подбираешь?

– Что ты говоришь? – Лана помолчала, потом спросила: – Ты, правда, считаешь, что я изменилась?

– Да.

– И что же во мне изменилось?

– Ты думаешь о том, о чём тебе думать не нужно.

Она в сердцах всплеснула руками.

– И о чём же? О том, что будет дальше? О том, как мы будем жить дальше? Это ты считаешь неприятными переменами? Извини, Вань, но меня это волнует. Я не могу просто сидеть взаперти в этой комнате, ждать тебя и быть от этого счастливой.

– Раньше могла. А потом кое-кто объяснил тебе, что это неправильно. Так?

Она покачала головой, понимая, что он всё равно не поверит.

– А может я просто взрослеть начала?

– То есть, когда ты выходила замуж, ты была молодой и глупой. – Сизых откровенно скривился.

– Это не совсем так, – осторожно проговорила Лана, опасаясь ещё больше разозлить мужа. Но всё равно совершила ошибку, когда попыталась ему объяснить. – Я тебя любила, я хотела замуж, хотела быть с тобой… – У неё было ещё много слов, чтобы сказать ему, но муж ухватился за одно-единственное.

– Любила? То есть, больше не любишь?

Лана даже зажмурилась. Когда Ваня злился, он становился жутко упрямым, и слышал только то, что хотел.

– Я не это сказала.

– А что ты сказала?!

– Не это!

Разговор зашёл в тупик. Сизых сверлил её злым, нетерпимым взглядом, и ему больше не были интересны её доводы и причины. Его выводила из себя даже мысль о том, что в ней что-то изменилось. В её мыслях, поступках, ожиданиях.

– Ваня. – Лана постаралась добавить в свой голос проникновенных ноток, сдвинулась на постели поближе к мужу, попыталась заглянуть ему в глаза. – Я тебе клянусь, я ничего не делала. То, что у Пашки на уме, это лишь его фантазии. Или не знаю что это…

Он вдруг схватил её за подбородок, уставился в глаза.

– Ты права, дело не в нём. Дело в том, что ты его слушаешь. И в твоей голове, – он коснулся пальцем её лба, – всё меняется. И места мне в твоих мыслях остаётся всё меньше.