– Ты представляешь себя рядом с ним через десять лет?

Как это ни странно, но Пашка, при всей своей самовлюблённости, что-то такое в ней видел, те сомнения, которых Лана сама в себе боялась. Ваня смотрел и любил, он хотел её любить, любую, и, наверное, не слишком стремился докопаться до сути, понять, что же у неё в душе, он готов был принять её любую. А Лана, стесняясь своих мыслей, старалась мужа не огорчать, и не давать ему лишнего повода в себе усомниться, а вот Пашка с лёгкостью разгрёб всю шелуху и с азартом принялся копаться в самых тёмных закоулках её души. Именно поэтому он разговаривал с ней про другую жизнь, про перемены, искушал её, и, по всей видимости, верил, что она, в итоге, поддастся. Он порождал в ней сомнения, надеясь получить от этого свою выгоду. Он её хотел, но совсем не такой, какой она была рядом с Ваней, в его семье, в своём привычном кругу. В его воображении она была совсем другой, и он всеми силами пытался вытащить наружу её испорченность.

– Ты завянешь, постареешь. Не слишком, тебе будет всего тридцать, и, наверное, ты всё ещё будешь красива, но ты станешь одной из многих среднестатистических красавиц. И больше ничего в этой жизни не узнаешь. У тебя уже будет всё. Надоевший за десять лет муж, которого когда-то любила, наверное, пара-тройка детишек, которые испортят твою фигуру, и каждодневная, тошнотворная обыденность. Эта улица, их дом, яблоки в саду. И год за годом одно и то же. Ванёк будет ходить на лесопилку и дважды в месяц приносить тебе зарплату. А ты будешь думать, как на его зарплату выжить. И никогда не узнаешь другой жизни.

– Если я и хочу другой жизни, то с ним, а не с тобой.

Вересов сделал прерывистый вздох, видимо, ответ ему не понравился, но он лишь кивнул, соглашаясь.

– Возможно. Но он никогда не изменится. А ты будешь ждать, мечтать и стареть.

Лана пихнула его в грудь, не смогла сдержаться. Сделала это в сердцах, на эмоциях, и совсем не ожидала, что Пашка со свистом втянет в себя воздух и согнётся пополам. Совсем забыла про его рёбра. А он скривился от боли, даже присел, но всё равно рассмеялся. Как ей показалось, злорадно.

– Ты сволочь, Паша.

– Может быть. – Он с трудом выпрямился, держался за грудь. Но на Лану смотрел победителем. – Но ты ведь знаешь, что я прав. И тебе всё равно придётся сделать выбор однажды. И твоя детская любовь не покажется такой уж важной, поверь мне. Детство проходит, и любовь проходит, а жизнь у нас, детка, одна. И прожить её нужно, чтобы не было грустно… В общем, ты поняла. И знаешь, что я прав, оттого так злишься на меня.

Она аккуратно обошла его, собираясь уйти. Но напоследок решила ещё раз образумить.

– Забери заявление. Даже если его осудят, это ничего не изменит. Ни для тебя, ни для меня.

Вересов неожиданно задумчиво хмыкнул.

– Может, ты и права.

Как известно, дорога в ад вымощена именно благими намерениями. Лана поняла, какую ошибку совершила уже на следующий день. Пашка забрал заявление, заявил о примирении сторон, и можно было бы вздохнуть свободно, как и сделали Ванины родители, но только не он сам.

– Ты с ним встречалась, – сказал он жене. – Ты клялась мне, что будешь держаться подальше, но соврала.

– Я пыталась с ним поговорить. Объяснить, насколько всё глупо. Вы же друзья…

– Перестань говорить мне о дружбе! Мы с ним не друзья. Он мне не друг, он не хочет им быть. Потому что он хочет мою жену.

– Это его проблемы. Не мои, и не твои.

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я в это поверил?

– Ты о чём?

– О том, что Пашка Вересов никогда ничего не сделает просто так.

Лана нервно сглотнула.

– На что ты намекаешь?

Сизых разглядывал жену со злым прищуром, после чего развёл руками.

– Я не намекаю, я спрашиваю.

– Ты с ума сошёл?

– То есть, ты пол лета шушукалась с ним по всем углам, разъезжала в его машине, а он у нас добренький и всепрощающий?

Лана швырнула в него подушку.

– Не смей мне этого говорить! Я же не спрашиваю тебя, по каким углам и с кем ты треплешься последние недели, что появляешься за полночь и пьяный! Почему я должна входить в твоё положение, понимать, что ты переживаешь и зол, закрывать на всё глаза, а ты будешь меня в измене обвинять?

– Почему он забрал заявление?!

– Потому что я его попросила! – закричала она в ответ. – Да, да, я попросила! Я сходила и попросила! Потому что я не хочу, чтобы тебя, дурака, посадили!

– Конечно, муж со статьёй в личном деле тебе не нужен! У тебя же планы! На свою жизнь, на мою… На чью ещё? Что ты там напланировала, расскажешь? Или я уже не фигурирую в твоих планах?

Она отвернулась от него и решительно покачала головой.

– Я не буду это слушать.

– Будешь! Если я говорю…

Лана топнула на него ногой, потому что не знала, что ещё сделать. Не с кулаками же бросаться? Или уже можно?

Ваня неожиданно схватил её за руку повыше локтя и попытался встряхнуть. Лана привстала на цыпочки, чтобы не было так больно, попыталась его оттолкнуть от себя.

– Не трогай меня!

– Я просто хочу знать правду, – потребовал он глухим, страшным голосом. – Просто скажи.

– Что сказать? Ты же всё равно не поверишь. Ты уже всё решил, поэтому смотришь на меня бешеными глазами! Отпусти меня, мне больно!

Дверь в их комнату открылась, и заглянул Владимир Иванович. Отрывисто, понимая, что ничего хорошего не услышит, спросил:

– Что у вас происходит?

Иван ослабил хватку, и Лана смогла его от себя оттолкнуть. А свёкру сказала:

– Ваш сын сошёл с ума. – На мужа кинула пылающий взгляд. – Ещё раз тронешь меня, я сама на тебя заявление напишу, псих! – Она схватила кофту и кинулась к двери, протиснулась мимо свёкра. – Я буду ночевать у мамы.

– Я проверять не буду! – выкрикнул ей вслед муж.

Обидно было до слёз. Ту минуту, что шла до дома матери, слёзы лились рекой, Лана не успевала их вытирать. А на душе было противно и тяжело. Но далеко не так тяжело, как на следующее утро, когда Ваня позвонил в дверь, а Лана, открыв и собираясь начать разговор, смогла увидеть только его спину и две сумки со своими вещами.

– Господи, – ахнула мама у неё за спиной, а Лана с трудом втянула в себя воздух. Руки тряслись, и она вцепилась в дверную ручку со всей силы. Необходимо было за что-то держаться. Но собралась с силами и сказала матери:

– Это к лучшему.

Она совсем так не думала, совсем. Это казалось невероятной глупостью, невозможно было поверить, что её брак распадётся вот так. Год назад всё казалось несокрушимым, она так ждала свадьбу, она хотела замуж, за своего Ваню и ни за кого другого, и вот он бросил её вещи на крыльце дома матери и просто ушёл.