– Капитан, вы меня разочаровали. Разве можно не доверять товарищам?

– Ну, Саныч, ну ты же Артема знаешь, ему лишь бы поскорее отчет накропать, а что куда потом, пофиг веники. Помоги, ну что тебе стоит? А?

– А мою работу кто выполнять будет? – не отрываясь от клавиатуры, холодно спросил Жуков.

Но Никита знал слабые места эксперта и продолжал давить на жалость, совесть, ответственность и взывать к профессиональной чести.

– Ну что ты от меня хочешь, тело же уже погребли?

– Да.

– Ну и?..

– Не знаю. Если бы знал, не беспокоил бы, – не отставал Никита.

– Ладно. Завтра зайди, – недовольно буркнул Жуков и вернулся к своим делам.

– Гнать тебя надо из полиции! Криминалист недоделанный! Анализы на кал тебе через аппарат прогонять, а еще вручную, а не экспертизу проводить!

Эти вопли Никита услышал еще на подходе к кабинету Жукова, и орал Саныч определенно на Артема Вязнева, и Никита очень понадеялся, что Жуков таки нашел что-то стоящее по делу Овечкина и теперь с дорогой душой доносит до молодого коллеги необходимость добросовестного подхода к делу.

– Добрый день, не помешал? – заглядывая в дверь, ласково поинтересовался Никита.

– Вот, посмотри в глаза человеку, который с твоим недоделанным заключением на руках дело должен раскрыть! – тут же воскликнул Жуков. – Вот, получи, Строганов, и полюбуйся. А на тебя, Вязнев, я рапорт подам, так и знай.

Артем Вязнев сидел возле своего стола. Красный и злой, но ничуть не смущенный происходящим. Выволочка его бесила, виноватым он себя, как обычно, не ощущал и в душе мечтал, чтобы злобного докучливого старикана Жукова отправили на пенсию, а его оставили в покое.

Жуков был не только старейшим экспертом города, самым опытным и дотошным, но и самым неуживчивым и раздражительным. Но в управлении его любили и уважали, слабости и вздорный нрав прощали, а вот Вязнева, несмотря на покладистый характер, недолюбливали, потому что был он пофигист и халтурщик.

Никита укоризненно покачал головой в адрес Вязнева, поблагодарил Жукова и поскакал к себе перечитывать заключение. Вот ведь дурак, нет чтобы сразу у Жукова помощи попросить! А ведь Жуков и впрямь начальству стукануть может на Артема, с него станется. С работы, конечно, не выгонят, но премии лишат и по шее дадут, и так ему и надо.

– Едрид Мадрид!

– Что еще? – встрепенулся Митька Крупенин.

– Камень! Он ненастоящий! А все уверяли, что настоящий, старинный медальон, а старинная там только цепочка! А камень подделка, – воскликнул Никита.

– И чего?

– Не знаю. Но хоть какая-то зацепка.

– Валерия Александровна, я вот все думаю, почему грабитель не сорвал с вашего мужа кулон с цепочкой, это было проще простого, дернул посильнее, и такой куш у тебя в кармане?

Опер Лере не нравился. Молодой, нагловатый, никакого уважения к вдове убитого. Она же не какая-нибудь продавщица из «Пятерочки», она вдова известного на весь мир тенора, да их с Володей лично английская королева принимала, а тут этот… с плохо выбритой физиономией.

Но выгнать его возможности не было, неправильно поймут, и придраться особенно тоже не к чему. Как бы он ей ни не нравился, но откровенно все же не хамил.

И Лера, поджав недовольно губы, терпела эту канитель с допросами-вопросами, хорошо хоть у него хватило ума самому к ней приехать, а не вызывать в отделение или куда там у них.

– Я не знаю, почему грабитель так поступил, – с легким раздражением ответила Лера. – Наверное, испугался, что Володю убил или что в доме еще кто-то есть.

– А может, потому, что понял, что камень ненастоящий?

Лера от этих слов невольно вздрогнула, ее даже бросило в жар на мгновение. А опер, как назло, не сводил с нее глаз.

– Я не понимаю, – попыталась она справиться с потрясением.

– Ну что же тут непонятного? Камень, висевший на груди вашего мужа, это не настоящий рубин, а искусственная подделка, хотя и качественная.

– Я об этом не знала. – Лера старалась не смотреть на опера. – И что это значит?

– Я надеялся, вы мне объясните.

– Мне нечего вам сказать, – пожала плечами Лера.

– Откуда у вашего мужа этот камень?

– Не знаю. Когда мы поженились, он у него уже был. Володя никогда с ним не расставался. Не любил, когда о нем расспрашивали, не любил, когда его видели, и вообще имел к нему болезненную привязанность, – борясь с нервозностью, объясняла Лера. – Знаете, он никогда его не снимал, но бывали моменты, когда этот камень просто действовал на нервы. Цепочка была длинная, камень довольно крупный, и я просила его снять цепочку на время. Он всегда отказывался. Даже когда мы занимались любовью. Это иногда раздражало. В бассейне и на море он прятал его в специальный футляр, защелкивал вокруг камня, не снимая цепочки с шеи. Кстати, купаться он не любил, особенно в присутствии посторонних, и загорать, кстати, тоже, – медленно, задумчиво проговорила Лера. – Я всегда думала, это из-за здоровья, Володя был убежден, что у него больное сердце, но сейчас начинаю думать, что это из-за камня.

– То есть, откуда у вашего мужа этот камень, вы не знаете? И сколько он стоит, тоже?

– Нет. Откуда? Да и зачем мне это? Продавать мы его не собирались. Да Володя бы и не согласился с ним расстаться, ни за что и никогда.

Теперь вдова говорила правду. Но вот когда Никита сказал, что камень подделка, она определенно испугалась. Украла камень у собственного мужа? Зачем? Или знает, куда делся настоящий камень? Или действительно удивилась? Нет, нет. Она испугалась. Определенно испугалась. А значит, он нащупал что-то стоящее.

– Сегодня меня расспрашивали про камень, – выпалила Лера, когда они с Олегом остались одни в гостиной.

– При чем тут камень? – вальяжно устроившись на диване, поинтересовался беззаботно Олег.

– При том, что он подделка!

– А может, он таким и был всегда? Кто докажет иное? – не впечатлился Олег.

– Откуда я знаю? Может, Алла, Иван, может, твои родители! Может, магазин, в котором его купили, или человек, который его подарил. Откуда он вообще взялся?

– Лера, успокойся. Тебе ничего не грозит, – отмахнулся от нее Олег.

– А тебе? – сузив зло глаза, спросила Лера. – Расскажи мне немедленно, откуда взялся камень, а самое главное, зачем он тебе понадобился? Ради денег? Продать? И не вздумай мне врать, – добавила она, видя то же нахальное спокойствие на его лице.

– Зачем мне нужен камень, не твое дело. Продавать я его не собираюсь, можешь успокоиться. А откуда он взялся у Володи? Появился, когда ему было лет двадцать, двадцать два. Он уже учился в консерватории. Как это точно было, не скажу. И когда – тоже. Просто однажды летом я приехал к ним