– Как давно это было?

– Года три-четыре назад. Вы поймите, мы с Владимиром Ивановичем были давно знакомы, довольно близко, я несколько раз бывал у него в гостях, он у меня, но тесной дружбы между нами не было, – нервно потирая руки, пояснил Яков Самуилович. – Так что мне несколько странен ваш вопрос.

– Я поясню. Мне важно мнение специалиста, а вас мне рекомендовали как эксперта в этом вопросе, – сделал комплимент хозяину Никита. – Был ли камень, принадлежавший покойному Овечкину, настоящим или это подделка?

– Ну, мне кажется, это проще узнать у родных, – смущенно посоветовал Яков Самуилович.

– К сожалению, нет. Они точно не знают. Покойный никогда с ними о камне не говорил, вообще не любил эту тему. А сами они не специалисты.

– Ну, тогда проще провести экспертизу. Показать камень специалисту, это будет гораздо надежнее, чем полагаться на мое субъективное мнение, – не сдавался Яков Самуилович.

– Обязательно так и сделаем. Но в данный момент меня интересует ваше мнение, – твердо проговорил Никита, глядя в глаза скользкому Якову Самуиловичу.

Тот пожевывал губы, борясь с желанием еще что-то сказать, но, наталкиваясь на взгляд Никиты, опускал глаза и продолжал молчаливую борьбу.

– Яков Самуилович, никто не собирается использовать ваше мнение как официальное заключение, или привлекать вас к ответственности за ошибку, или использовать его как доказанный факт. Можете считать нашу беседу неофициальной, – не выдержал Никита.

– Ах, вот как? – оживился старик. – Ну, тогда, конечно. Мне просто не хотелось бы… Поймите меня правильно…

– Я понимаю, – успокоил его Никита. – Так что с камнем?

– Я могу почти уверенно утверждать, что камень был подлинным. Когда я увидел его, я был поражен. Размер, огранка… я даже боюсь представить, сколько ему лет.

– А сколько?

– Скажем так, очень много. Но я не держал его в руках. Но если вас интересует мое неофициальное мнение, он настоящий. А что с ним случилось, он был похищен?

– С чего вы взяли? – как можно искреннее удивился Никита.

– Молодой человек! – погрозил ему пальцем Яков Самуилович. – С чего бы вы стали спрашивать меня о вещи, которую я видел мельком столько лет назад?

– Он не совсем пропал, – проговорил Никита, решившись. – На шее убитого Овечкина камень был, но он был поддельный.

– Ах, вот как.

– И никто не знает, когда и как его подменили, и даже не знает, был ли он вообще подлинным.

– Ну, кто-то все же знает, – ласково заметил Яков Самуилович.

– Да. Теперь ясно, что кто-то знает, – согласился Никита.

– Знаете, помимо меня, есть и другие люди, кто разбирается в камнях, и, вероятно, в окружении покойного Володеньки они тоже были. И не все склонны демонстрировать это знание, – после некоторого размышления заметил Яков Самуилович.

– Да, вероятно, так и есть. А вы не знаете, откуда у него взялся это камень? – на всякий случай спросил Никита.

– Нет. Откуда же? Я вам уже говорил, что мы были не так уж и близки.

В этот момент дверь в комнату распахнулась и в нее вкатился, скрипя и пошатываясь, сервировочный столик, дряхлый и покосившийся. Нет не старинный, а просто старый.

Лора, появившаяся вслед за столиком, принялась молча накрывать на стол.

Яков Самуилович оживился.

– Лорочка у меня такая хозяйственная, умница, красавица, – без зазрения совести нахваливал Яков Самуилович залежалый товар, глядя на дочь влажными от умиления глазами.

Лора молча пыхтела, расставляя чашки и вазочки с сухарями и пряниками. Угощение в доме Якова Самуиловича было скудным.

Лора уселась на диван рядом с гостем, прижав его к ручке диванчика пухлым бедром, и взялась за чайник. Никита без особого удовольствия подставил ей свою чашку, он бы с большим удовольствием протер ее носовым платком, чашка выглядела несвежей, но с трудом удержался.

– Лорочка научный сотрудник, недавно защитила кандидатскую диссертацию, – нахваливал дочь Яков Самуилович, поглядывая то на гостя, то на молчаливую Лору. – Она филолог, занимается редкой группой африканских языков. А еще она чудесно готовит и даже, представьте, вяжет!

Лора молчала, сосредоточенно глядя в свою чашку, Никита пытался разгрызть окаменелый пряник.

– Никита, а как вы проводите свое свободное время? – поинтересовался хозяин.

– У меня его нет. – Никита бросил попытки разгрызть пряник, решив, что зубы ему еще пригодятся. – Жена ужасно злится, что я мало времени провожу с детьми, – решительно заявил Никита, сообразив, к чему клонит Яков Самуилович. Про детей он соврал, потому что очень хотел поставить жирную точку в разговоре.

После этого заявления его быстро и беспрепятственно выпустили из квартиры.

Значит, камень у живого Овечкина был настоящий, но на мертвом Овечкине он был уже поддельный. Когда его подменили? Левинсон видел камень пару лет назад. Могли его подменить без ведома владельца при его жизни? Однозначно нет. Овечкин его не снимал, все твердят об этом в один голос, и очень им дорожил. Значит, подмену бы однозначно заметил. Мог он сам его подменить? Да. Но зачем? – размышлял Никита, медленно шагая вдоль Мойки. С финансами у покойного все благополучно, это подтвердили как продюсер, так и банк. Гонорары он неизменно получал, в финансовые аферы не ввязывался, бизнесом не занимался. Все его денежки целы. А зачем еще ему могло понадобиться продавать камень, неизвестно. А если он боялся его потерять, сделал дубликат, настоящий спрятал в сейф, а подделку носил? Теоретически возможно, но практически отпадает. По свидетельству близких, он был болезненно привязан к камню.

Значит, это сделал убийца. Убил ради камня, но чтобы запутать следы, подменил настоящий камень на фальшивку. Умно и оригинально. Хотя… камень был на покойном, а следовательно, его можно было исследовать и установить, что это фальшивка. Но, с другой стороны, доказать, что у Овечкина был подлинник, практически невозможно. Значит, ход все же умный.

Осталось найти этого хитроумного убийцу. Но если он знал о камне и даже сумел изготовить копию, значит, он хорошо знал Овечкина, то есть был человеком ближнего круга.

А таких по пальцам пересчитать, радостно заключил Никита, страшно довольный собой.

Глава 4

22 апреля 2021 г. Санкт-Петербург

– Явился? – сердито буркнула, едва завидев входящего в комнату Никиту, любимая жена Ксюшка.

– И тебе привет, любимая, – язвительно отреагировал Никита. – Все сериальчики смотрим?

– Нет, с любимым мужем крупу на кухне перебираем, – не осталась в долгу Ксюша.

Никита шумно вздохнул, но отвечать не стал. Ругаться сил не было, да и не хотелось, а хотелось есть.

– Прости, любимая, – выдавил он неискренне. – А ужин есть?

Ксюша сердито покосилась на мужа, но на кухню пошла. А Никита поспешил ретироваться в ванную, чтобы снова не