Арены, но вид отсюда открывался удобный. Шандри принялся указывать:

— Вон там, на той стороне, ложа магистра и высоких гостей.

За спиной один из комтуров буркнул:

— Век бы половину из этих рож не видеть.

Я с интересом вгляделся. Хотя бы увидел магистра. Уже пожилой. Много седины. Пожалуй, сильно старше Шандри. Я бы на его месте уже начал подумывать о поиске преемника. Тот же Шандри бы, наверное, подошёл? Он вроде бы и называл себя будущим магистром Ордена, когда одно за другим присваивал мне ранги Ордена. Или то была попытка обмануть трёхцветный Указ?

Ладно. Нечего гадать. Я вглядывался в тех, кто сидел в далёкой ложе справа и слева от магистра Ордена, за его спиной. Шандри называл их мне.

Ораз из Плачущих Водопадов. Аркон из Жёлтых Скал. Семья с труднопроизносимым именем Кенкут из Острых Пиков.

Впрочем, как оказалось, один из высоких гостей не нуждался в представлении. Должен был бы и сам догадаться.

Лир Гарой.

Если уж он назначен приглядывать за нашим краем Пояса, присутствовал на рядовой схватке за границы земель, то на подобном пятилетнем турнире он просто должен находиться. Обязан, прямо говоря.

Ничуть не изменился за эти годы. Его помощника, того, что прошлый раз пытался его сдержать, не видно, кстати. Хотя там, за спинами всех этих важных шишек фракций, маячат фигуры. Не разглядеть за ширмами. Может, это не стражники Ордена, а верные помощники шишек.

Шандри мягко заметил:

— И, наконец, Дизир. Его глава Болайн.

Я хмыкнул и уже собирался было спросить вслух, как опомнился и перешёл на мыслеречь, спросив для начала совсем другое:

— Старший, просветите меня по поводу мыслеречи.

— Х-м-м, — Шандри заложил руки за спину и покосился на меня, ответив так же мыслью. — Ты, вроде, и так неплохо справляешься. Сам научился?

— Почти. Но я хочу спросить, а можно ли Предводителю разговаривать не только с одним человеком?

— К счастью, это возможно. Иначе многие беседы было бы затруднительно проводить. Достаточно представлять себе образы тех, кому именно ты хочешь донести свои слова, как бы тянуться к ним или толкать им свои мысли. Тут уж каждый выбирает то, что ему удобней.

— И никто другой, кроме этих образов, — запнувшись, я поправился, — людей, не может услышать то, что не предназначено ему?

Шандри усмехнулся:

— Для Предводителя Воинов — это невозможно. А вот в присутствии Властелина или Повелителя, я бы не надеялся на такое.

Я глубокомысленно заметил:

— Ага, — подумав, повторил. — Ага.

— Что ага? Ты словно первый раз слышишь, что возможности Властелина выше, чем у Предводителя. Ведь все те Стражи, что давали тебе задания, безумные задания, между нами говоря, были как раз Властелины.

— Ну, они не спешили делиться со мной знаниями. Со мной, вообще, мало кто делится ими.

— К-х-м, — Шандри смутился. — Прости, Леград. Но я не ожидал, что ты менее чем за год пролетишь столько звёзд, да ещё и сумеешь сформировать второе средоточие. Будет интересно послушать, что же за приключения с тобой случились и куда этот безумный дух тебя закинул.

— Обязательно расскажу, — я замолчал, решая, признаваться ли Шандри или нет. Решил, что сейчас мне, как никогда, важней совет. В конце концов, я получил много советов от главы далёкой секты с неславным прошлым, так что же я остерегаюсь старшего собственного Ордена? Поэтому заметил. — Но сначала поговорим о другом. Старший, не могли бы вы пояснить мне один момент? Дело в том, что я слышу разговоры всех остальных комтуров.

Шандри широко раскрыл глаза, подумав, переспросил:

— Что?

— Да, старший, — я даже кивнул, подчёркивая слова своей мыслеречи. — С того самого момента, как сюда вошёл. И меня очень смущает то, что они явно не были предназначены для меня и то, что я точно не Властелин.

— Ты… уверен?

— В том, что я не Властелин? Конечно.

Шандри покачал головой:

— Почему в каждом поколении учеников окажется один, такой язвительный и ядовитый? Мне хватало Ловера и Ксилима, теперь и ты на мою голову добавился. Ты уверен, будто слышал то, что тебе не предназначалось?

— Если про патоку и возвращение любимого ученика не предназначалось мне, то уверен.

— М-да, — Шандри смутился. — Ты прав. Ловер не настолько бесстыден, чтобы позволить тебе услышать подобное.

Некоторое время мы молчали. Я глазел на трибуны, прикидывал, сколько людей здесь находится. Много. Тысяч девяносто, не меньше. Всё было забито. Тут и там люди махали над головами флагами. В основном это было узкое чёрное полотнище Ордена с серебряным цзянем, но встречались и флаги других фракций. Например, зелёный флаг с фиолетовыми цветами сливы. Флаг клана Дизир.

Шандри вновь заговорил с помощью мыслеречи:

— Я вижу только два объяснения этому. Первое — это твой врождённый талант. В пользу этого такие доводы: ты мастер Указов, причём невероятно сильный. А мыслеречь это не более чем одна из граней свойств души. Кому, как не мастеру Указов, который клеймит сами души, обладать самым чувствительным «слухом»?

Я кивнул. Хорошие доводы. Я и сам задумывался над этим.

Отвлекая, Аледо вдруг недовольно заныла:

— Ничего не вижу. Мы так высоко, что отсюда все люди, словно букашки.

Но мне было не до неё. Шандри ведь продолжал:

— Второе — это необычные свойства твоего тела. Например… — Шандри помедлил, растянул губы в усмешке и напомнил. — Часть силы Властелина Духа, она ведь до сих пор с тобой, ты не потратил её? Второй пояс беден на идущих такой силы, уж будем откровенны. И хотя Мастерам сила, вложенная в них Предводителями, не позволяет летать, зато с успехом защищает от стихийных ядов и атак. Кто знает, какими способностями наделила тебя сила Властелина?

— И нет возможности узнать, что за способности даёт эта сила?

— Наследие Ордена глубоко, вероятно, в записях, которые сохранились со времён ухода Ордена из Четвёртого пояса, есть подобные знания, — Шадри пожал плечами, — но их ещё нужно отыскать там. Ведь раньше это никого не интересовало, — отвернувшись, выдохнул вслух. — Началось.

Над трибунами разнёсся звук. Длинный и протяжный. Рог? Огромный, похоже, да ещё, скорее всего, и не один. Зрители заволновались, принялись кричать. Но сюда, наверх, к нашей трибуне донёсся лишь слитный гул. На миг я напрягся, проверяя себя и действительно сумел разобрать десятки голосов, кричащих что-то своё. Кто-то вопил