Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутренний голос кричал мне пройти мимо. Вернуться, отвязать коня и, сделав небольшой крюк по лесу, обойти стычку и вернуться к дороге и там уже скакать в Скелгат во всю прыть, пока не догнали. Так сделал бы гонец. Возможно, так бы поступил Ормар.
Но не Химмелинг. Я удобнее перехватил рукоять топора, достал длинный нож из-за пояса и обошёл сосредоточившихся на битве людей.
Я начертил руны битвы в воздухе и обратился к богу битвы:
— Тройн великий, славный воин и защитник, помоги нам одолеть врага. Прими кровь, что я пролью, как жертву во твоё имя.
Тенью, как некогда учила Вигдис, я скользнул за спину ближайшего ко мне воина. Свер в начищенном шлеме заметил меня, округлил глаза от удивления, а мгновением позже я занёс топор. Хрустнули кости хребта безымянного эглина. Мне в лицо брызнула горячая кровь, и я облизнул губы.
— Тройн! — заорал я, уже не видя причин скрываться. — Во имя Тройна!
Свер в шлеме сбросил оцепенение, ушёл от удара — меч его противника пронёсся по широкой дуге и вонзился в землю. Я с усилием вытащил топор из спины поверженного эглина — если не умер сразу, то все равно уже не поднимется.
Едва я перехватил скользкой от крови рукой древко, пред моим лицом тут же пролетел меч другого противника. Я отшатнулся, отскочил назад и, подняв глаза, увидел перекошенную от ярости рожу огромного детины. Даже я против такого дуба казался веточкой.
Я отбил топором удар, и рука задрожала, а плечо едва не вылетело из сустава, когда наши оружия соприкоснулись — вот это силища! Краем глаза я заметил, что нас осталось двое с тем северянином в шлеме — ещё один свер грузно рухнул на колени с торчавшим из живота мечом.
Дерьмо.
Времени чертить руны не было, и я просто представил пылающие знаки перед глазами.
— Тройн великий, даруй мне часть силы, дабы принёс я тебе в жертву кровь этого славного воина, — взмолился я быстрым шёпотом. Не успел договорить — и длинный меч снова едва не раскроил мне череп. Этот здоровяк был ещё и быстрым!
Но теперь нас хотя бы стало поровну. Правда, этот гигант считался за двоих. Вот и доигрался со своими рунами, Хинрик. Я припал к земле, уйдя от ещё одного замаха и ткнул длинным ножом в сторону противника, но попал лишь в воздух. У поганца были длинные руки и ещё более длинный меч — я просто не мог до него дотянуться. Отчаянно не хватало щита. Тело понемногу начинало уставать, рука отваливалась, но я надеялся, что и противник утомился.
— Сучий потрох! — взревел большой эглин, когда я поднырнул под его руку и всё же достал бок ножом. Так себе победа — воин был в кольчуге, и я лишь разозлил его.
Ноги, ноги, ноги! Смотреть на ноги!
Я резко развернулся, подняв волну дорожной грязи и едва не поскользнулся. Здоровяк крутанулся в мою сторону, и я, перехватив топор в другую руку, поднял с земли горсть густой грязи и метнул ему в лицо. Подло, но тут не до чести. Воин инстинктивно поднял руку, чтобы вытереть глаза, я шарахнулся в сторону, опустил топор на уровень коленей и со всего размаху ударил ему обухом по чашечке.
— Аааа! — взвыл детина. — Сукааааа!
Нога подломилась, он почти рухнул на землю.
Я крутился вокруг него, как рассерженный шершень. Здоровяк, надо отдать ему должное, продолжал отбиваться, но подлая рана лишила его скорости. Позади меня свер в шлеме ещё сражался — я слышал лязг железа, сосредоточенное пыхтение и хлюпанье грязи под ногами.
— Трооооойн! — вновь возопил я, когда эглин опять замахнулся на меня мечом. Лезвие угодило прямо в гол, образованный топором и древком, зацепилось намертво, и я, ухватившись за оружие обеими руками, надавил и вырвал меч из рук воина.
— Н-нет… Меч…
В глазах эглина я видел страх, но то был не страх смерти. Противник проследил взглядом за полётом меча, и когда оружие с глухим звоном шлёпнулось в раскисшую грязь у обочины, окончательно сник.
— Недостоин, — только и сказал он, схватившись окровавленной рукой за амулет со спиралью. Подвеска была из серебра. А затем он поднял на меня глаза, полные презрения. — Почему? Почему свер? Почему он считает, что ты достойнее меня?
— Чего? — не понял я и на всякий случай крепче сжал древко топора в ослабевающих руках.
— Почему Он считает, что ты достойнее меня? Он меня испытывает, я знаю!
Каким-то чудом эглин поднялся на ноги, выхватил из-за пояса нож — длинный, туннской формы — и замахнулся на меня. Я легко отбил выпад, рубанул ему по руке и пнул ногой в грудь. Эглин повалился назад, ударился головой об окроплённые кровью камни обочины. Шлем с его головы слетел.
Я наклонился над ним и занёс топор для удара, надеясь, что убью с одного замаха — чисто, быстро — как и заслуживает воин.
— Раз он достанется тебе, береги его, — прохрипел эглин. — Сбереги… меч… Он будет принадлежать только достойному…
Глаза здоровяка закатились, лицо исказилось страшной гримасой, а тело свела судорога. Я пялился на умирающего, опустив топор. Эглин умер.
Позади меня раздался знакомый мерзкий звук переломанных костей. Что-то грузно упало, и я развернулся, готовясь принять новый удар, но увидел свера в шлеме — тот вытаскивал топор из груди эглина. Освободив оружие, он уставился на меня и на спираль на моей груди.
— Ты ещё кто такой? Хотя кем бы ты ни был, я обязан тебе жизнью.
— Хинрик Фолкварссон, двоюродный брат Скегги Альрикссона, — ответил я, подняв меч поверженного эглина. Даже одного взгляда хватило, чтобы понять — вещь это была крайне ценная и важная. Возможно, принадлежала какому-нибудь олдермену, а то и вовсе родичу королей. Такую сталь у нас на севере ковать не умели, рукоять испещрена затейливым орнаментом, а навершие её украшено прозрачным алым камнем, вспыхивавшим в лучах солнца. Что ж, с мечом разберусь после. Сейчас требовалось понять, во что я вляпался. — Я спешу в Скелгат. Мой брат должен встретиться с ярлом Эовилом, и мне нужно принести им вести.
— Сын того самого Быка? — переспросил свер.
— Да. А ты кто?
Свер снял начищенный шлем, и я увидел, что он был