в неизвестность. А о том, что будет после — подумаю завтра.

Мирон тут же меняется в лице. Застывает на мгновение. Он тяжело сглатывает, и я замечаю, как дергается его кадык. Не знаю, как Савельеву удается справляться с этим, но я хочу, чтобы сегодня он расслабился.

Запечатывая мой рот поцелуем, Мир делает резкое движение и вжимает меня в кровать своим мощным телом. Я же начинаю бесконтрольно дрожать, лишившись остатков кислорода в легких. Боюсь, что сердце просто не справится с этими ощущениями, которые накрывают лишь тогда, когда Мир меня касается.

— Блядь, Тихоня… Моя Тихоня… Как же меня мотает от тебя. Клянусь, раньше я ни с кем ничего подобного не испытывал. Блядь, как же я хочу тебя, — нависая надо мной, принимается покрывать тело поцелуями. Ласковыми, нежными, легкими. Оставляя влажный след на ключице, тянет мою футболку вверх.

Я — мотылек. Он — пламя.

Сжигает.

Дотла.

Взгляд Мирона скользит по моему телу, задерживаясь на груди. И сейчас смотрит на меня иначе. Рассматривает, изучает, фиксирует в памяти. Я тут же смущаюсь, заливаясь краской, и рефлекторно закрываю грудь. Хочу скрыть свою наготу, но Савельев перехватывает мои запястья и фиксирует их над головой.

— Охуеть… — на лице Мирона вспыхивает выражение мучительного удовольствия. — Не закрывайся. Ты так прекрасная, А-а-н-я, — иногда кажется, что, произнося мое имя, он испытывает особый кайф и заряд.

Мир целует мое лицо, плечи, шею, ключицы и спускается к груди. Каждый его поцелуй — шрам на моем теле. Навечно.

Закрываю глаза, смакуя все ощущения. Они новые, острые и немного пугающие. Никогда не испытывала ничего подобного, но мне это нравится.

— А-а-х… — вскрикиваю, широко распахнув глаза, когда губы Мирона ловят мой сосок. — Господи!

Всплеск ощущений. Катастрофическая нехватка кислорода. В эту секунду меня внутри все аварийные кнопки срабатывают. Я судорожно дергаюсь и роняю чувственный стон.

На разрыв…

Мир ласкает мою грудь, сжимает ее, жадно и поочередно всасывает соски. Обводит их языком и слегка покусывает. Не знаю, считается ли нормальным то, что он вытворяет, но ощущения захлестывают такие, будто перерождаюсь.

— Тебе нравится? — шепчет Мир, не отрываясь от моей груди. — Нравится?

— Да, — шепчу застенчиво, когда грешное возбуждение лавиной накрывает.

— Тогда… Готова полетать?

Не понимаю, что это значит. Сейчас я вообще не способна мыслить, разум затуманен. Но если этот полет будет таким же сладким, то я готова подписаться под каждым пунктом.

Запечатывая стоны поцелуем, Мирон разводит мои ноги в сторону и упирается в промежность внушительных размеров органом. Он трется своей эрекцией, сильнее прижимается к моей возбужденной плоти, постанывая. Этими звуками Савельев столько эмоций выдает, что я попросту теряюсь.

Судорожно трогаю его шею, плечи, царапаю ноготками кожу, зарываюсь пальчиками в волосы и стыдливо двигаю бедрами ему навстречу. Упиваюсь им, стараясь запомнить каждый момент.

Слегка приподнявшись, Мир проскальзывает между нашими потными телами ладонью, ведет ею по моему животу и проникает под шорты, накрывая чувствительную плоть.

Рваный вдох и вспышки перед глазами. Звезды. Искры. И снова вспышки.

К этому я точно не была готова.

Обронив испуганное «нет», начинаю сопротивляться, отталкивая Мирона.

— Тише… Не бойся… Ань… Ебать… Хочу… Тише, маленькая… — пытается меня успокоить, но сам от эмоций и возбуждения подлетает. Голос как кардиограмма скачет.

А дальше — больше.

Когда Мирон отодвигает мои трусики в сторону, пальцами принимается растирать скопившуюся влагу, которой оказалось очень много.

Боже… Он… Он трогает меня… там…

Мне страшно и трепетно одновременно. Сердце долбит как ненормальное, бьет все рекорды, внутренности стягивает в тугой узел. Я почти теряю сознание от наслаждения. В груди, как в центрифуге, все вертится. Но мне так хорошо… И я закрываю глаза, просто отдаюсь этим чувствам.

Выгибаясь, кусаю губы, схожу с ума от ощущений. То, что творит Мирон пальцами — магия, волшебство.

— Ты такая отзывчивая, — говорит Савельев, наблюдая за моими реакциями, когда самого дико колотит. И мне кажется, что его взгляд проникает сквозь мою плоть, до самых костей. — Я тебя… Тебя… До дрожи, Ань…

В комнате пахнет нашим возбуждением. Пороком. Грехом. Развратом. Желанием. Теперь же стерта грань. Разрушены границы.

Я сдаюсь.

Лаская меня, Мирон надавливает на какой-то сверхчувствительный узелок, и я вспыхиваю. Тело простреливает мощнейшими электрическими разрядами. Дыхание учащается, глаза закатываются. Я вся дрожу.

— Давай, сладкая, кончай, — хрипит Мир. — Давай, — и вводит в меня палец. Начиная двигать им, медленно набирает скорость. — Не бойся, я неглубоко, с краю… Расслабься, — выдает, прежде чем я успеваю поддаться панике.

Часто киваю. Сглатываю. И отпускаю себя…

С каждым движением пальца мышцы сильнее сжимаются. Я начинаю хныкать, желая получить разрядку. Мир целует меня, второй рукой тянет за набухший и твердый сосок. Испытывает. Дразнит. Но, черт… Это самая сладкая пытка.

Чувствую, как приближаюсь к самой высокой точке наслаждения.

— Еще… Пожалуйста… Еще… — я готова умолять Мирона не останавливаться. Это безумие! — Ах-х… Да… Да…

Удовольствие топит по нарастающей, низ живота сводит судорогой, пульсация усиливается. Кажется, что я полностью утратила контроль над своим телом. Меня трясет от напряжения, все плывет, планета с убийственной скоростью вращается.

Секунда… Две… Три… Очередное движение пальцев. Давление на чувствительную точку. И взрыв реальности.

Содрогаюсь. Выгибаюсь. И кричу. Громко. Срывая голос до хрипа.

Сегодня я наплевала на все запреты. Поддалась искушению.

И моя казнь начнется на рассвете….

Глава 21

«Твое преступление — твоя красота…»

Мирон С.

_______________________

Это утро было особенным…

Открыв глаза, вижу, как на моем плече сопит Тихоня. Дыхание новенькой ровное, размеренное. Ее рука покоится на моей груди в районе сердца, глаза закрыты, а на щеках легкий румянец. Длинные шелковистые волосы разметались по подушке. Она прекрасна.

Это же не сон? Нет, не сон. Это самое охрененное утро!

Вчера я совершил невозможное. Впервые в жизни кайфанул от того, что смог доставить девушке удовольствие, не думая о своих желаниях. Я довел Аню до оргазма, но при этом удержал член в штанах. Фантастика! Но каждый стон новенькой, каждый ее отклик на мои прикосновения — это, сука, как гребаная награда, как суперприз.

Я ее трогал. Я ее ласкал. Я провел с ней эту ночь.

До сих пор не могу поверить в это!

Даю себе немного времени рассмотреть мягкие черты Тихони и с нежностью дотрагиваюсь до ее щеки, поглаживая большим пальцем шелковистую кожу. Аня немного хмурится, но глаза не открывает, лишь длинные ресницы подрагивают.

Блядь, да она вся идеальная! Как это возможно? Будто какой-то сраный волшебник узнал мои слабости, предпочтения и взмахом волшебной палки создал