совет, не распустить ли по домам войска, нанеся, сколько возможно, ущерба сельским угодьям неприятеля, или призвать из дому другое войско и упорно держаться, пока оно не положит счастливый конец войне. 2. Им казалось дурным отступить с позором, не принеся никакой пользы, и оставаться на месте в надежде, что никто на них не нападет. Сабиняне полагали, что им не более, чем римлянам, подобает говорить с врагами о примирении, которое они считали единственно достойным средством для прекращения войны. 3. Римляне же ничуть не менее, но даже более сабинян, очутились в затруднении, не зная, как воспользоваться обстоятельствами. Ибо они не считали достойным ни отдать женщин, ни удерживать их. Они были уверены, что в первом случае их постигнет добровольное поражение и неизбежность претерпеть все, чего бы им ни приказали сабиняне, а во втором случае они предвидели много несчастий, так как страна будет опустошена, а цвет молодежи погублен. А заведи они разговор с сабинянами о дружбе, то, по их разумению, ничего умеренного не вышло бы по многим причинам, особенно же потому, что из-за гордыни возникнет не умеренность в отношении противника, проявившего уважение, но суровость.

XLV. А пока обе стороны проводили время в подобных рассуждениях и не осмеливались ни начать битву, ни вести переговоры о мире, римские женщины, сколько их было сабинского рода, из-за которых и разразилась война, собрались отдельно от мужей в одно местечко и, посоветовавшись между собой, сошлись на том, чтобы самим начать переговоры и с теми и с другими о замирении. 2. Ту из них, кто внесла такое предложение, звали Герсилией, и принадлежала она к знатному сабинскому роду. Одни говорят, что она была похищена как девица вместе с другими девушками, будучи уже замужней, а другие, кто пишет наиболее убедительно, рассказывают, что она вместе с дочерью осталась в Риме добровольно, поскольку была похищена и ее единственная дочь. 3. Когда женщины пришли к такому решению, они заявились в сенат и, получив слово, обратились к сенаторам с обильными мольбами, прося разрешения выйти к сородичам, уверяя, что они полны добрых надежд на объединение всех в один народ и на достижение дружбы. Когда присутствовавшие вместе с царем услыхали об этом, они сильно обрадовались и посчитали, что это — единственный выход в сложившихся тяжелых обстоятельствах. 4. Вслед за тем появляется следующее решение сената: всем женщинам сабинского рода, имеющим детей, дать возможность, оставив детей у своих мужей, принять участие в посольстве к соплеменникам, а всем матерям с большим количеством детей, привести из них, сколько хотят, чтобы таким образом действовать в пользу объединения народов в дружбе. 5. После этого женщины вышли в скорбных одеждах, а некоторые из них, неся грудных детей. Как только они подошли к сабинскому лагерю, стеная и припадая к коленям встречающих, а также подняв громкий плач на виду у всех, никто не смог сдержать слез. 6. Когда же ради них был собран совет из знатнейших людей и царь повелел поведать, для чего они пришли, Герсилия, которая предложила план и была предводительницей посольства, изложила продолжительную и прочувственную мольбу, прося даровать мир им, молящим за мужей, и пояснила, что война возникла из-за женщин, и что перемирие должно быть заключено на справедливых основах, когда сами вожди соберутся и договорятся друг с другом, предусматривая общую пользу.

XLVI. После таких слов все женщины вместе с детьми пали к стопам царя и оставались распростертыми, покуда присутствующие не подняли их с земли, обещая сделать все надлежащее и возможное. Отослав их из сената и посоветовавшись между собой, сабиняне решили заключить договор. Сначала перемирие воцарилось между народами, а затем, когда встретились цари, был заключен договор о дружбе. 2. Между мужами было достигнуто соглашение такого рода, подкрепленное клятвами: быть царями над римлянами Ромулу и Тацию, облеченными равными полномочиями и пользующимися равными почестями, а городу — называться по его основателю, сохранив наименование «Рим», каждого из граждан[301] в нем по отдельности, как и прежде, называть римлянином, всем же сообща иметь одно определение и по родине Тация именоваться квиритами[302]. А желающим из числа сабинян предоставить гражданство в Риме с совместными святынями и будучи распределенными по куриям и трибам. 3. После того как они поклялись в этом и по обету воздвигли алтари как раз посередине так называемой Священной дороги[303], они объединились друг с другом. И все вожди, собрав отряды, возвратились по домам. Но царь Таций вместе с тремя мужами из самых прославленных родов остались в Риме и обрели почести, которыми пользовались роды, пошедшие от них. Это были Волузий Валерий, Талл, по прозвищу Туранний, и, наконец, Меттий Курций, который переплыл в доспехах озеро. С ними остались также их дружинники, сородичи и клиенты, числом не меньше местных жителей.

XLVII. Когда же дела пошли на лад, то, поскольку община получила значительную прибавку к числу народа, цари постановили удвоить число патрициев по сравнению с прежним, приписав к самым знатным семьям равное им количество из поселившихся позже, которых они назвали «младшими патрициями»[304]. И сто из этих мужей, которых выбрали курии, они приписали к прежним сенаторам. 2. Так вот, почти все, писавшие о римской истории, сходятся на этом, но некоторые же отличаются в определении количества приписанных сенаторов. Ибо они сообщают, что тех, кто вошел в сенат, было не сто, а пятьдесят. 3. Касательно почестей, которые цари воздали женщинам за то, что они привели враждовавших к дружбе, не все римские писатели единодушны. Так, некоторые из них пишут, что вожди даровали женщинам множество всяческих значительных привилегий, в том числе назвали именами женщин курии, которых было тридцать, как я сказал, ибо столько же входило в женское посольство. 4. Но Теренций Варрон не соглашается в данной части, добавляя, что еще раньше Ромул дал куриям наименования, когда впервые разделил народ, частью по тем людям, кто был там вождем, а частью — по пагам[305]; он утверждает, что женщин, участвовавших в посольстве, было не тридцать, а пятьсот двадцать семь, и думает, что при таком количестве женщин предводителям не подобает оказывать почести только немногим из них. Мне кажется, что никто из способных к тому больше не изрек и не запечатлел по сему поводу ни слова.

XLVIII. Относительно города куритов[306], из коего прибыли Таций со спутниками, — ведь повествование требует поведать и о них, кем именно они были и откуда, мы узнали следующее.