такого, чтобы он не примкнул ни к одной группировке, как наилучшее средство для искоренения распри. 2. Обсудив это, они наметили человека, родом сабинянина, сына Помпилия Помпона, знатного мужа по имени Нума, пребывавшего в самом рассудительном возрасте, около сорока лет, и обладавшего наружностью, полною царского достоинства. 3. Благодаря своей мудрости он пользовался огромной славой не только среди куретов[326], но и среди живущих окрест. Приняв такое решение, сенаторы созвали людей на народное собрание и тогдашний междуцарь от лица сената заявил, что по единодушному мнению будет установлено царское правление, сам же он, как наделенный полномочиями по принятию решения о царской власти в полисе, выбирает Нуму Помпилия. И после этого он назначает послов из числа патрициев и отсылает их к нему для наделения сего мужа властью в третий год шестнадцатой Олимпиады, победителем в которой в беге на стадий стал Пифагор Лаконский.

LIX. Итак, касательно сказанного я не имею ничего возразить тем, кто оставил свидетельства об этом муже, а вот о последующем я затрудняюсь говорить с определенностью. Ведь многие написали, что Нума был учеником Пифагора[327] и что именно тогда, когда римский полис назначил его царем, он проводил время, занимаясь философией в Кротоне. Но время жизни Пифагора противоречит этому рассказу. 2. Ибо Пифагор жил не только на много лет, но на целых четыре поколения позже Нумы, как мы узнали из исторических повествований. В самом деле, Нума принял царскую власть над римлянами в середине шестнадцатой Олимпиады, а Пифагор проживал в Италии после пятидесятой Олимпиады. 3. Я могу привести еще более красноречивое, нежели упомянутое, свидетельство того, что в исторических сочинениях об этом человеке спутаны времена событий, а именно, что тогда, когда Нума был поставлен римлянами царем, не существовало еще города Кротона; ведь Мискел[328] основал его в третий год семнадцатой Олимпиады, т.е. на целых четыре года позднее, чем Нума стал править над римлянами. И я не в состоянии признать, что Нума занимался философией одновременно с Пифагором Самосским, процветавшим четыре поколения спустя, или пребывал в Кротоне, в не существовавшем еще городе, когда его призвали на царство римляне. 4. Если же мне позволено высказать собственное мнение, то, по-моему, пишущие о нем соединяют два общеизвестных обстоятельства: пребывание Пифагора в Италии и мудрость Нумы, ведь все согласны, что он был мудрым человеком, и, связывая эти события воедино, они и превращают Нуму в ученика Пифагора, нисколько не исследовав их жизнь, т.е. приходился ли расцвет их жизни на одно и то же время, как я лично проделал. Если только вместо Пифагора Самосского не подставить другого, учившего философии, жизнь которого совпадала с Нумой. Но я не знаю, как это можно доказать, потому что никто из достойных упоминания писателей — ни римлянин, ни эллин, — насколько известно, не сообщил в историческом повествовании таких сведений. Но довольно об этом.

LX. Когда призывающие в правители явились к Нуме, тот до поры до времени возражал и долго отбивался от того, чтобы принять власть; когда же начали настаивать его братья и, наконец, отец счел недопустимым отвергнуть столь великую почесть, он согласился стать царем. 2. Оповещенные об этом послами римляне, уже прежде чем увидеть сего мужа, возымели симпатию к нему, ибо посчитали его колебания достаточным свидетельством мудрости. В самом деле, если другие сверх меры ценят царскую власть и почитают в ней счастье жизни, то Нума презрел ее как нечто дурное и недостойное домогательств, так что еще по пути они встречали его вдоль дороги и сопровождали в город громкими хвалами, приветствиями и другими почестями. 3. Но лишь после того, как состоялось народное собрание, на котором члены триб подали в пользу него голоса по куриям, а патриции утвердили решение простонародья, и в заключение к тому же птицегадатели[329] объявили о благоприятных знаках, поданных божеством, Нума принял власть. 4. Римляне говорят, что человек этот не совершил ни одного военного похода, но, будучи благочестивым и справедливым, провел все время своего правления в мире и предоставил городу отменнейшее управление. И передают о нем много восторженных рассказов, возводя его человеческую мудрость к божественным заветам. 5. Так, передают легенды о том, что некая нимфа Эгерия обычно являлась к нему и наставляла его каждый раз царской премудрости, другие же — что это была не нимфа, а одна из муз. И сказывают, что это стало явным для всех, поскольку, как полагают, люди сначала не верили и считали, что рассказ о богине выдуман, он, желая ясно предъявить им неопровержимое доказательство общения с божеством, по ее наущению поступил так. 6. Позвав немало родовитых римлян к себе в дом, показав затем им его внутренние покои, скудно обставленные, недостаток припасов, необходимых для угощения, он приказывает всем удалиться, но приглашает их вечером на пир. 7. Когда же гости прибыли в назначенный час, он предъявляет им роскошные ложа и столы, уставленные множеством изысканных кубков, а когда они возлегли, угощает их всяческими яствами, какие любому человеку нелегко было состряпать даже за весьма изрядный срок. Поэтому римляне были потрясены увиденным, и с того самого времени утвердилось прочное мнение, что с ним поддерживает связь какая-то богиня.

LXI. Те же, кто очищает историю от всяческих домыслов, уверяют, что рассказ об Эгерии был выдуман Нумой, чтобы к нему прониклись люди, питающие страх перед богами, охотно приняли установленные им законы, словно ниспосланные богами. 2. Они же заявляют, что в этом он начал подражать эллинским образцам, став приверженцем мудрости Миноса Критского[330] и Ликурга Лакедемонского[331]. Первый из них, как говорят, был последователем Зевса и, посещая Диктейскую гору[332], на которой, по рассказам критских мифов, был вскормлен куретами Зевс, спускался в священную пещеру, и, принеся составленные им там законы, объявил, что получил их от Зевса. А Ликург сказал, что посещая Дельфы, научился создавать законы под руководством Аполлона. 3. Но я понимаю, что тщательно обследовать все, касающееся мифологических историй, особенно то, что касается богов, требует долгого разговора, поэтому, мне кажется, лучше поведать о том, что римляне извлекли полезного из правления этого мужа, о чем я узнал из местных исторических повествований, я сообщу об этом, сказав сначала, в каких смятенных обстоятельствах оказались дела общины, прежде чем Нума вступил на царство.

LXII. После кончины Ромула во главе общины оказался сенат и в течение года, как я сказал, он удерживал власть, но внутри него начались раздоры и вражда