погибли в водоворотах от неумения плавать, не предвидя такого поворота событий, придя от страха в смятение духа. 3. Если бы теперь вейяне осознали, что они с самого начала замышляли дурное и сохранили бы спокойствие, то никакого еще большего несчастья не испытали бы. Но понадеявшись отомстить за прежние поражения и рассуждая, что с легкостью победят в войне, если основательно подготовятся, сильным войском, набранным в своем городе, и вместе с явившимся по дружбе от единоплеменников, вейяне напали на римлян. 4. И вновь вспыхивает жестокая битва близ Фиден, в которой победу одержали римляне, много вейян убив, но еще больше взяв в плен. Был взят также их лагерь, ломившийся от имущества, оружия и рабов, а также захвачены лодки, полные разного товара, в них-то и была перевезена через реку толпа пленников в Рим. 5. И был отпразднован третий триумф Ромула, значительно более пышный, чем прежние. А немного времени спустя, когда от вейян пришли послы, взыскуя окончание войны и прощение за прегрешения, Ромул положил им следующее наказание: передать римлянам область, прилегающую к Тибру, так называемые «Семь пагов», и оставить соляные разработки, что в устье реки, а также выдать пятьдесят заложников в знак ручательства в том, что больше они никакого мятежа не замыслят. 6. После того как вейяне подчинились всем требованиям, Ромул заключил с ними договор на сто лет и начертал условия соглашения на стелах. Далее он отпустил без выкупа желающих уйти восвояси, а предпочитавших остаться (а их было гораздо больше, чем других), он сделал членами римской общины, распределил по куриям и предоставил им по жребию земельные наделы по эту сторону Тибра.

LVI. Таковы были войны, достойные хвалы и памяти, которые связаны с Ромулом. Представляется, что именно скорая кончина, постигшая его в цветущем возрасте, когда он готов был к ратным подвигам, явилась причиной того, что он не покорил ни одного из соседних племен; да и по поводу его кончины передается множество различных толкований. 2. Кто придерживается мифологической стороны обстоятельств, заявляют, что Ромул находился на сходке в лагере, когда внезапно с неба пал мрак и разразилась страшная буря, и он стал невидимым, и сочинители уверяли, что сего мужа похитил его отец Марс. 3. А другие, излагающие более убедительную историю, сообщают, что его смерть была делом рук собственных сограждан. Передают, что причиной его убийства был отпуск заложников, которых он взял у вейян, что произошло без общего согласия и вопреки обычаю, а также то, что Ромул уже не относился одинаково к коренным гражданам и к позднее приписанным, но первых возвеличивал, а вновь принятых презирал. Передают и мнение о его суровости в наказании преступников — ведь он, единолично верша суд, приказал ряд римлян, обвиненных в грабежах соседних земель, людей заметных и в немалом количестве, сбрасывать со скалы. Но особенно тяжким казалось его своеволие и то, что он властвует не как царь, но, скорее, как тиран. 4. По таким основаниям, говорят, составили заговор против него патриции и замыслили убийство, а совершили они его в здании сената, затем, расчленив тело, чтобы никто не заметил труп, они вышли оттуда, каждый скрывая под одеждами какую-нибудь его часть, после чего зарыли в землю по скрытым местам. 5. А иные сказывают, что он был убит в народном собрании новыми римскими гражданами, и что они напали на него в тот момент, когда разразилась вдруг буря и тьма опустилась, народ разбежался со сходки, и царь оказался без охраны. Поэтому день, в который стряслась беда, говорят, был наречен по обращению в бегство людей и в наше время зовется «Бегством народа»[322]. 6. Представляется, что свершенное по воле бога тем, кто обожествляет смертных и возносит на небеса души выдающихся людей, подвигает к сравнению и суждению о них. Ведь, говорят, что во время насилия над его матерью то ли кем-то из смертных людей, то ли божеством, солнце затмилось и всеобщая тьма объяла землю, словно настала ночь, и что при кончине Ромула случилось то же самое несчастье. 7. Итак, как передают, Ромул, основавший Рим и первый поставленный там царем, получил в удел такую кончину. Он умер, не оставив после себя никакого потомства, процарствовав тридцать семь лет, пятидесяти пяти лет от роду. В самом деле, он стал царем совсем молодым, в восемнадцать лет, с этим согласны все, кто излагает относящиеся к нему истории.

LVII. А на следующий год никакой римский царь не был избран, но особая магистратура, которую называют междуцарствием[323], взяла на себя надзор за общественными делами, причем создана она была следующим образом: включенные в сенат Ромулом из патрициев, числом двести, как я говорил, были распределены по декуриям[324]. Затем, бросив жребий, они поручили первым десяти, на кого он выпал, отправлять в государстве высшую должность. 2. Но они царствовали не все вместе, а каждый по отдельности в течение пяти дней, имея фасции[325] и остальные знаки царского достоинства. После истечения срока своих обязанностей первый передавал правление второму, а тот — третьему, и так продолжалось вплоть до последнего. По окончании отведенного им пятидесятидневного срока правления первых десяти, следующая десятка принимала власть, а от них в свою очередь новые. 3. Когда же народ, раздраженный подобной переменой власти, порешил положить конец правлению десяти, ибо люди не обладают одинаковыми наклонностями и природными данными, сенаторы, созвав народ на собрание по трибам и куриям, позволили рассмотреть вопрос о способе правления — предпочитает ли он вручить бразды власти царю или ежегодным магистратам. 4. Но народ не принял выбора на себя и передал решение дела сенаторам, заранее признав ту форму правления, какую бы они ни установили. А всем сенаторам казалось, что следует учредить царскую власть, по поводу же того, кто будет править, начался раздор, от какой именно стороны будет царь. Ибо одни полагали, что надо назначить правителя полиса из старших сенаторов, другие же — что из добавленных, которых называли «новыми».

LVIII. Поскольку спор затянулся, то в конце концов сошлись на таком решении: выполнить одно из двух — либо предоставить старшим сенаторам право объявить царя не из их среды, а обязательно кого-либо другого, кого они сочтут наиболее подходящим, либо младшим сделать то же самое. Старшие приняли выбор на себя и, обстоятельно посовещавшись, одобрили следующее: поскольку сами они, согласно договору, от верховенства отстраняются, то и никому из приписанных сенаторов власти не прибавлять, а поставить царем какого-нибудь человека извне, но