Находясь в своем месте силы, шаман непобедим, если знает, что делать, конечно. Я не знала, и все, что мне оставалось, – это попросить помощи. Только просить. А вот получу лия ее или нет, решать будет мир. Это как играть в лотерею, как подкинуть монетку и молиться, чтобы она встала на ребро.

Однажды я уже просила мир о помощи. Просила, когда река била меня о камни, пока я в панике пыталась за что-то зацепиться. Знаете, представлять, как тебя будут оплакивать, было намного веселее, чем прыгать в ледяную воду. Реальность оказалась куда более суровой, чем фантазии одной девчонки, которая сдуру надумала утопиться от несчастной любви. Вода была ледяной, река неглубокой, но быстрой, камни твердыми, почти острыми. Каждый удар приносил новую вспышку боли, лишая сил. Вода бурлила вокруг, и я уже не понимала, где верх, а где низ, где берег, а где дно. Невозможно было сделать вдох, вместо него в легкие попадала вода. Думаю, моя глупая показательная попытка суицида превратилась бы в самую настоящую с, увы, предсказуемым финалом, и однажды мое тело нашли бы на берегу.

Но я позвала. Попросила о помощи, и мир ответил. Одно из деревьев протянуло мне руки-ветки, другое вытащило из земли ноги-корни. А как же еще я смогла оказаться так далеко от реки, да еще и выше по течению? Ох, я все сделала, чтобы забыть свое «чудесное» спасение, но есть вещи, которые невозможно стереть из памяти. Тогда мир откликнулся. Откликнется ли сейчас?

Назар упал, бесформенные тени навалились на медведя сверху, одна из них метнулась ко мне. Что ж, пусть так. Мы не смогли жить вместе, так хоть умрем рядом.

Блин, фразочка, как из дешевого сериала о любви.

И тут плитка, на которую я положила ладонь, вздрогнула, словно кто-то по ней ударил, только с другой стороны. Еще удар, а потом, камни стали разъезжаться. Ветер зашумел в кронах, свет уличных фонарей несколько раз мигнул. Раздался свист, уши заложило, словно в скоростном лифте. Ветер ударил в лицо, взметнул волосы и едва не опрокинул меня на дорожку. Ощущение было такое, словно кто-то надавил на плечи, стараясь пригнуть меня к земле. Или сломать. Я смотрела на увеличивающиеся зазоры между плитками и вдруг осознала, что вижу их на всех трех слоях реальности. Вижу, как распадалась сама земля.

Я едва не упала, уперлась руками в камни, стараясь выпрямиться, но все было тщетно. Свист стал оглушительным, я всхлипнула. И тут мою руку накрыла ладонь Назара. Я едва смогла приподнять голову. Мужчину прижимало к земле в двух шагах от меня, его глаза горели. А тени, что еще минуту назад вырывались из трещины, тени, что бросались на него и на меня, кружились. Черные сгустки, словно в безумном хороводе, летали по кругу. Они выгибались, теряли форму и снова собирались. Кружились, кружились и кружились, медленно, но неотвратимо втягиваясь в землю, втягиваясь в зазоры между расходящимися плитками, ударяясь о них, сопротивляясь, но все же исчезая под землей. Словно кто-то там с той стороны каменной плитки орудовал гигантским пылесосом, очищая наш мир.

Мы с Назаром продолжали смотреть друг на друга. Продолжали пригибаться к земле. И ничто уже не имело значения, ничто кроме горячей мужской руки поверх моей. Это длилось вечность, это длилось несколько мгновений, и вот последняя тень исчезла между плитками, а зазоры между ними снова сошлись, сомкнулись, как льдины на вскрывшейся реке. Свист оборвался. Дорожка снова стала дорожкой, выложенной тротуарной плиткой, фонари – фонарями, лавочки – лавочками. И за миг до того, как мир собрался, став одним целым, а не распадающейся колодой карт, я почувствовала, как к плечу что-то прижалось, и повернула голову. Призрачный кот сверкнул желтыми глазищами и неторопливо пошел к столбу со своим… Да, теперь уже можно было говорить, своим изображением, в отдалении мелькнул силуэт собаки с хвостом-бубликом. Я моргнула, животные исчезли.

– Кажется, ты обзавелась первыми духами-охранниками.

– Но я не…

– Добровольными охранниками, – пояснил Назар, приподнимаясь. – Видимо, правду говорят, не только место делает шамана сильным, но и шаман место.

– Я ничего не сделала, – пришлось признаться мне. Правда бывает разной, но она всегда лучше лжи, лучше эфемерной веры в то, что шаман непобедим на своей земле, потому что зачастую сражаться нам приходиться вдали от нее. – Мир просто услышал меня. И помог уже во второй раз, но вряд ли так будет продолжаться вечно.

– Вряд ли, – согласился Столетов и подал мне руку, помогая встать. – Тебе нужно учиться.

Сердце замерло. Какой музыкой прозвучали для меня его слова. Учиться? Это означало, что я могла бы остаться здесь? Или нет?

– Вот только с учителями проблема, – посетовал мужчина.

– Знаю я одну шаманку, которой некому передать знания. – Я вспомнила о старой женщине, что прятала меня в своей хижине столько, сколько могла после побега из «Медвежьего угла».

– Это стоит обсудить, – кивнул Назар, и мое сердце снова пропустило удар, то ли от его слов, то ли от тепла ладони, из которой он так и не выпустил мои пальцы.

Спустя полчаса я сидела на балконе-террасе одного из люксов. На лицо то и дело ложились синие всполохи проблесковых маячков. У отеля стояли три машины: полицейская, «скорая» и черный фургон судмедэкспертизы. Последний обошелся без мигалок, его пассажиры обычно уже никуда не торопились.

– Держи. – Назар протянул мне чашку с чаем. – Выпей.

– Спасибо. – Я погрела руки о чашку и спросила: – Как там?

– Там, – мужчина оперся о перила, – все очень странно. На первый взгляд, мой бармен умер от царапины на груди, и сейчас активно рассматривается версия с экзотическим ядом, но это только пока. Думаю, сойдутся в итоге на внезапной остановке сердца. Плюс господ полицейских очень заинтересовал нож в его руке. Вряд ли им потребуется много времени, чтобы определить, что именно этим оружием были убиты животные и ранена эта…хм, Кэтрин, как бы ее на самом деле не звали.

– А Анфиса?

– Предположительно инсульт. Он всегда внезапен и в последние годы часто настигает молодых. Не смотри на меня как на безумного, это сказал коронер. Кто мы такие, чтобы с ним спорить? А когда выяснится, что умершие еще и жили вместе…

– Современные Ромео и Джульетта? – Я отпила из кружки.

– Скорее уж Бонни и Клайд. – Назар опустился в соседнее кресло.

– Ага, они не только жили, но и умерли вместе, выбрав для этого центральную аллею твоего отеля, да еще каким-то образом спрогнозировав инсульт и сердечный приступ?

– Тут уж у господ полицейских должна голова болеть, как все это увязать друг с другом. Лучше пусть присмотрятся к погибшим, например, почитают их переписку. И я просто уверен, тут же выйдут на заказчика, которому так нужен мой отель. А когда выйдут… – Назар вытянул длинные ноги в грязных брюках. Мы не успели переодеться.

– Оглохнут и ослепнут, – закончила я, поняв, куда он клонит. – Так как против мэра и его окружения не больно то и попрешь. Дело со всеми этими необъяснимыми неувязками быстренько спустят в архив. Хорошо. И что… Вернее, ничего хорошего. Я просто… Я просто хочу спросить: и что дальше?