Двери ее охраняли люди из личной гвардии Архипрелата. Этобыли неподкупные люди, всю свою жизнь посвятившие служению в Базилике ипреданные ей до мозга костей. Обычно немногочисленные охранники Архипрелата, всилу обстоятельств своей службы, были большими знатоками церковного закона,зачастую большими, чем люди, заседающие в охраняемой ими палате. Онинезамедлительно признали высокий духовный сан магистров Воинствующих орденов,однако чтобы убедить их пропустить остальных рыцарей потребовалось много большевремени. Но патриарх Эмбан, тоже проявив немалые познания в законе и предании,объяснил им, что любой служитель церкви несомненно должен быть пропущен назаседание Курии в случае, если он явился по приглашению любого из патриархов.Гвардейцы согласились с этим утверждением. Рыцари же храма, несомненно,являются служителями церкви, продолжал Эмбан. Немного еще помявшись, стражникивсе же согласились и с этим утверждением и выразили свое согласие, церемонным жестомраспахнув огромные двери в Совещательную Палату. Спархок заметил на их лицахулыбки. Конечно, они были неподкупны и во всех спорах в Курии никогда непринимали ничьей стороны, однако же собственное мнение все же имели.

Палата Совещаний была так же огромна, как и любой другойтронный зал, у противоположной входу стены на возвышении стоял массивный,богато украшенный орнаментами золотой трон, осененный пурпуровым балдахином;остальное пространство, оставляя незаполненными проход от дверей и обширную площадьпосреди зала, занимали возвышающиеся ярусами скамьи с высокими резнымиспинками. Первые четыре яруса, предназначенные для патриархов, былизадрапированы малиновыми тканями. Над ними, отделенные от нижних толстымипурпурными бархатными шнурами, находились скамьи попроще — для непатриархов,допущенных на заседания Курии. На кафедре, расположенной у подножия тронногопостамента, стоял патриарх Макова из Кумби в Арсиуме и монотонно читал какую-тонапыщенную речь, полную невразумительных духовных наставлений. Макова, худой, срябым лицом человек, оборвал речь и раздраженно уставился на входящих вСовещательную палату патриархов Демоса и Укеры, сопровождаемых немалымколичеством Рыцарей Храма и всеми четырьмя магистрами Воинствующих орденов.

— Что все это значит? — оскорбленно воскликнул он.

— Ничего необычного, Макова, — добродушноотозвался Эмбан. — Просто мы с Долмантом пригласили нескольких нашихбратьев-патриархов присоединиться к нам на наших заседаниях.

— Я не вижу никаких патриархов! — в еще болееповышенном тоне заявил Маков.

— О, Макова, не будь таким утомительным. Всему мируизвестно, что магистры Воинствующих орденов имеют тот же духовный сан, что имы, а значит, являются членами Курии.

Кумбийский патриарх бросил взгляд на нескладного иизможденного вида монаха, сидящего за заваленным огромными пыльными фолиантамии древними свитками столом неподалеку от кафедры.

— Может ли собрание выслушать мнение по этому поводунашего высокоученого брата-законоведа?

На лицах некоторых членов собрания отразился ужас — по всейвидимости, они уже знали, каков будет ответ.

Брат-законовед порылся среди бумаг на столе, раскрылнесколько фолиантов, осторожно и не спеша развернул несколько свитков,поднялся, прокашлялся и заговорил хрипловатым ломким голосом:

— Ваша светлость! Уважаемое собрание! Патриарх Укерскийабсолютно верно передал букву закона. Магистры Воинствующих орденовдействительно являются членами Курии и могут принимать участие во всех еезаседаниях. Два последних столетия магистры не пользовались этим своим правом,но, тем не менее, закон остается неизменен, и оно, несомненно, за нимисохранилось.

— Статья закона, так долго остававшаяся в забвении,может считаться недействительной, — фыркнул Макова.

— Боюсь, что здесь вы не правы, ваша светлость, —возразил монах. — Нам известны подобные прецеденты. Общеизвестна история,едва не приведшая к расколу церкви, когда патриархи Арсиума в течении восьмисотлет не принимали участия в собраниях Курии из-за спора о подобающем облачениисвященнослужителя и…

— Хорошо, хорошо, достаточно, — сердито перебилего Макова. — Но у этих-то вооруженных до зубов убийц уж точно нетникакого права присутствовать здесь. — Он взглядом указал на рыцарей.

— И снова вынужден я указать тебе на ошибку, братМакова, — напыщенно произнес Эмбан. — Рыцари Храма принадлежат крелигиозным орденам, а значит являются служителями церкви и могутприсутствовать здесь в качестве наблюдателей без права голоса, тем более, чтоони приглашены сюда патриархами, — он обернулся и провозгласил: — Сэрырыцари! Позвольте пригласить вас присутствовать на заседании Курии в качествезрителей.

Макова быстро взглянул на ученого монаха и тот утвердительнокивнул.

— Отчего ты так кипятишься, брат Макова? — елейнопроизнес Эмбан, злорадно блеснув глазами. — Неужели оттого, что доблестныезащитники святой церкви имеют такое же право находится здесь, как и эта змеяЭнниас, что сидит сейчас в северной галерее, в ужасе кусая губы?

— Ты заходишь слишком далеко, Эмбан!

— Мне так не кажется, брат Макова. Не провести ли намкакое-нибудь голосование, чтобы узнать, сколько голосов ты теперьпотерял? — Эмбан обвел палату взглядом. — Но мы, кажется, прервализаседание… Дорогие братья патриархи и уважаемые гости, прошу вас занять места, чтобыКурия могла продолжить переливать из пустого в порожнее.

— Из пустого в порожнее? — гневно выдохнул Макова.

— Именно так, друг мой. Пока жив Кливонис, все наширешения не стоят и ломаного гроша.

— А этот круглый человечек может быть весьмаядовитым, — прошептал Тиниен Улэфу.

— Однако он мне по нраву, — ухмыльнулся в ответгенидианец.

Спархок заранее точно знал, куда ему идти.

— Ты, — прошептал он Телэну, незаметно пролезшемув зал, спрятавшись среди рыцарей, — ступай со мной.

— А куда?

— Мы с тобой отправимся позлить старогоприятеля, — усмехнулся Спархок. Он повел мальчика на самую верхнююгалерею, где за узким столом для чтения и письма сидел еще более исхудавшийпервосвященник Симмурский, окруженный толпой одетых в черное приспешников.Спархок и Телэн заняли места на скамье позади Энниаса. Тем временем Долмант иЭмбан сопроводили на свободные места на скамьях для патриархов закованных втяжелую броню магистров.

Спархок знал, что Энниас порой может сболтнуть лишнее,будучи чем-либо раздражен или удивлен, и надеялся, что как следует разозливего, сможет выведать что-нибудь по поводу несостоявшегося всеобщего отравленияв доме Долманта сегодня утром.