— Как долго город будет в трауре? — спросил ТиниенДолманта, когда они в полдень этого дня собрались в кабинете патриарха.

— Неделю. А потом будут похороны.

— И что, во время этого траура ничего непроисходит? — спросил Альсионец. — Ни совещаний Курии, ничегодругого?

— Нет, — покачал головой Долмант, — намполагается проводить это время в молитве и размышлении.

— Зато у нас теперь есть время, чтобы перевестидух, — сказал Вэнион. — И у Воргуна будет время, чтобы добратьсядосюда, — он нахмурился. — Однако перед нами встает новая трудность.Деньги у Энниаса видимо на исходе, и ему будет все труднее поддерживать своешаткое превосходство в Курии. Он может впасть в отчаяние, а такие людисовершают опрометчивые поступки.

— Ничего не скажешь, верно, — согласилсяКомьер. — Думаю, Энниас может прибегнуть к насилию, и будет устранятьнеугодных ему патриархов, пока не укрепит свое превосходство. Я думаю, нам надоготовиться к обороне. Мы должны собрать наших друзей где-нибудь за надежнымистенами, где мы могли бы их защитить.

— Да, наше положение весьма уязвимо, — заметилАбриэль.

— Какой из ваших замков расположен ближе всего кБазилике? — спросил патриарх Эмбан. — Мы должны сделать всевозможное, чтобы защитить наших друзей.

— Наш дом ближе всего, — ответил Вэнион. — Итам есть собственный колодец. После того, что произошло сегодня утром, я бы нехотел, чтобы Энниас мог добраться до воды, которую мы пьем.

— Но вы ведь получаете продовольствие извне? —спросил Дареллон.

— У нас достаточно запасов, чтобы выдержать полугодовуюосаду, — сказал Вэнион. — Правда, нам придется сидеть на солдатскомпайке, ваша светлость, — он взглянул на патриарха Эмбана.

— Ну что ж, — вздохнул тучный священнослужитель. —В конце концов, мне не помешает освободиться от лишнего веса.

— Это неплохой план, — сказал Абриэль, — но унего есть недостаток. Если мы все соберемся в одном замке, солдаты церкви могутокружить нас там. Мы окажемся запертыми в собственных стенах, не имеявозможности добраться до Базилики.

— Но у нас как будто еще есть мечи, — раздраженновоскликнул Комьер, нахлобучивая на голову шлем с отполированными рогамивеликана-людоеда. — Мы просто прорубим себе дорогу!

— Нет, — покачал головой Абриэль, — в боюмогут убить кого-нибудь из патриархов, а этого мы допустить никак не можем,Комьер.

— Но у нас, по-моему, нет другого выбора, — сказалТиниен.

— Не уверен, — возразил Келтэн.

— У тебя есть что-то на уме?

— Кажется, да, — ответил Келтэн и посмотрел наДолманта. — Но мне нужно разрешение на это, ваша светлость.

— Я внимательно тебя слушаю, сын мой.

— Если Энниас решит прибегнуть к грубой силе, оннарушит гражданские законы.

— Да.

— Ну, а если он попирает закон, почему этого не можемсделать и мы? Если мы хотим, чтобы поменьше солдат церкви окружило наш Замок,мы должны занять их чем-нибудь другим.

— Что, снова устроить пожар в городе? — деловитопредложил Телэн.

— Сейчас это, пожалуй, будет излишне, — сказалКелтэн, — но эту мысль мы оставим про запас. Самое главное сейчас дляЭнниаса — это голоса купленных им патриархов. И если мы начнем причинять имбеспокойство, ему придется бросить большую часть своих сил на их защиту.

— Я никогда не позволю тебе убивать патриархов, Келтэн!Даже если они продажны, — произнес потрясенный Долмант.

— А мы и не будем никого убивать, вашасветлость, — объяснил Келтэн. — Мы просто заключим нескольких из нихв темницу.

— Но для этого необходимы какие-то обвинения, сэрКелтэн, — сказал Абриэль. — Мы же не можем арестовывать их простотак.

— А у нас имеются обвинения, магистр. Какие угодно, нов особенности в преступлениях против эленийской короны. Ну, что скажете?

— Терпеть не могу, когда он пытается думать, —прошептал Спархок Тиниену.

— Но в этот раз тебе, надеюсь, понравится! —проговорил Келтэн, самодовольно ухмыляясь и картинно отбрасывая через плечочерный плащ. — Много у тебя бумаг на арест, подписанных графом Лэндийским?

— Восемь или десять.

— Там есть кто-нибудь, кого ты мог бы оставить насвободе еще на несколько недель?

— Весьма неохотно. К чему ты клонишь?

— Мы можем заменить несколько имен. Бумаги подлинные,вполне официальные, так что все будет нормально. Когда мы упрячем четыре-пятьпатриархов в самый дальний Альсионский замок разве Энниас не сделает всеговозможного, чтобы вытащить их оттуда? Тогда число солдат церкви, которыесоберутся вокруг нашего Замка, значительно сократится.

— Удивительно, — сказал Улэф, — ему в головупришла здравая мысль.

— Но как вы собираетесь менять имена в бумагах? —спросил Вэнион. — Нельзя же просто вычеркнуть одно имя и вписать другое.Это все-таки документы.

— Но я и не предлагаю вычеркивать, — скромнопотупив глаза произнес Келтэн. — Должен признаться, что когда-то давно,когда мы со Спархоком были еще только послушниками, вы, милорд, как-то разотпускали нас на несколько дней домой и написали записку для нас — пропускчерез ворота. Мы сохранили эту бумагу. Надо вам сказать, что у писцов вскрипториуме есть кое-что, чем можно смывать чернила — они используют это,когда допускают ошибки. Вот и получилось, что дата на этой вашей записке, лордмагистр, постоянно менялась. Вы, может быть, скажете, что это чудо, — тутон пожал плечами, — ну что ж, значит, Всевышний очень благосклонен ко мне.

— Ну и как, дело выгорало? — напрямик спросилСпархока Комьер.

— Да, милорд. Пока мы были послушниками.

— И вы посвятили в рыцари этих двоих, Вэнион? —ехидно улыбаясь спросил Абриэль.

— Все, что ты говоришь, Келтэн, достойно всяческого осуждения, —сказал Долмант. — И я осудил бы тебя, если бы знал, что это было сказановсерьез. Но ведь мы просто размышляем, обдумываем возможности, не правда ли,сын мой?

— О, конечно, ваша светлость.