Яков, который был тогда с Сидорчуком, пожал плечами и сухо объяснил:

– Когда придет время, вас известят. Прибудет товарищ с соответствующим мандатом, сдадите ему все… Впрочем, об этом еще рано говорить. Настраивайтесь ждать и помните, вам доверена крайне важная миссия. Государственного значения! Кому попало такое дело не поручат. Надеюсь, вы сознаете свою ответственность в полной мере.

Постнов ответственность сознавал, но неделя шла за неделей, а вокруг него ничего не менялось. Городок словно утонул в зимних снегах. С фронтов сюда доходили только неясные слухи. Сидорчук не давал о себе знать. Поэтому Николай Ростиславович чувствовал себя как Робинзон, выброшенный на необитаемый остров.

Хотя за эти месяцы они с Настей стали особенно близки. Постнов никогда не думал, что такое может с ним случиться. Судьба выдернула его из огня и кровавой каши Гражданской войны и свела с самой прекрасной женщиной на свете. Эта случайная встреча была похожа на волшебство. Ее попросту не могло случиться, настолько разные они были люди. Их разделяло все – происхождение, убеждения, возраст, они жили в разных городах, революция должна была развести их окончательно и бесповоротно, но все вышло иначе.

Анастасия умела чувствовать чужую боль. Постнов подозревал, что источник ее любви к нему таился в первоначальном сочувствии к раненому мужчине, беспомощному, нуждающемуся в женской заботе. Но за этим естественным движением души скрывалось и нечто большее. Николай Ростиславович вскоре убедился в том, что Анастасия видела в нем человека незаурядного, достойного восхищения.

Она разделяла его взгляды, ее так же коробила несправедливость того общества, которое он, Постнов, помогал разрушать. Нет, она не была революционеркой, но Николай понял, что это нисколько его не волнует. Красота Анастасии, ее доброта, нежность, ум все искупали. Как только удастся покончить со всем старым, отжившим, когда восторжествует новая Советская республика, их с Анастасией ждет великолепное будущее. Постнов верил в это. Вот только ожидание светлого будущего в забытом, занесенном снегом городке становилось почти невыносимым.

Потом случилось непредвиденное. Пришла та самая ночь накануне Рождества.

Помотавшись по дому, Постнов уже решил еще раз попробовать заснуть, как вдруг сквозь вой ветра услышал какой-то странный шум. Николай приник к окошку, сквозь морозные узоры попытался рассмотреть, что творится на улице, и тут же вздрогнул от неожиданности. По другую сторону к стеклу льнула тень человека, который, в свою очередь, пытался что-то разглядеть в доме.

Постнов быстро пришел в себя. Сердце его забилось, но это волнение было даже приятным. Хоть что-то случилось в этом забытом богом краю! Присмотревшись пристальнее, Николай понял, что под окном стоит мужчина в шинели с накинутым на голову башлыком. Больше ничего разглядеть не получалось. Но в любом случае ночной гость вряд ли мог явиться с доброй вестью – не такие были времена.

Пока Постнов раздумывал, как ему поступить, человек за окном поднял руку и совсем тихо постучал по стеклу. Никаких сомнений – он намеревался просить пристанища. Кем же на самом деле являлась эта ночная тень, принесенная ледяным ветром? Враг там или друг? Николай Ростиславович даже подумал, не Сидорчук ли, но сразу отбросил эту бестолковую мысль. Егору не было никакого резона таиться и подкрадываться по ночам. Это был кто-то чужой, и он вполне мог явиться не с добром. Ходили слухи, что по деревням озоруют какие-то бандиты. Возможно, кто-то из них добрался и до Веснянска.

Стук в окно повторился. Постнов вышел в соседнюю комнату, достал из ящичка комода револьвер, накинул на плечи старую куртку, вышел в сени. Держа револьвер наготове, он снял щеколду и осторожно приотворил дверь. Зимний ветер ударил ему в лицо тугой волной. Кучи снега по обе стороны улицы вспыхивали холодными искрами. Черные деревья укоризненно качали растрепанными кронами, словно виня человека за то, что он оставил их на растерзание морозному ветру.

Постнов ступил на крыльцо и тут же увидел гостя. Тот деревянной походкой вышел из-за дома, остановился напротив Николая и напряженно глядел на револьвер, сжатый в его руке.

Взгляд этот не понравился Постнову точно так же, как и сам человек. На нем не было погон, но шинель, башлык, особая выправка выдавали в нем офицера. Оружие у него наверняка тоже имелось.

– С чем явился, прохожий? – недружелюбным тоном спросил Николай Ростиславович. – Или ищешь чего-то? Ночью такое дело не с руки. Можно найти то, чего и не думал.

Он был готов выстрелить в любой момент, но гость не казался агрессивным.

– Я вынужден извиниться за столь позднее вторжение, – еле пробормотал замерзшими губами ночной визитер. – Но некоторые обстоятельства заставляют меня соблюдать меры предосторожности. Не пугайтесь, я не намерен нанести вам вред.

Худшие предположения сбывались. Судя по манере говорить, незнакомец явно был из благородных. В душе Постнова будто шевельнулась темная змея. Это была неприязнь к чужаку.

Он резко сказал:

– Я вижу, ты из бывших. Говоришь, вреда не нанесешь? За вами этого вообще-то не водится – чтобы без вреда. Но, допустим, я поверил. Тогда тебе лучше поскорее уносить ноги. Если я увижу тебя здесь еще раз, то уже не буду такой добрый.

– Послушайте! – нетерпеливо пробормотал гость. – Мне совершенно некуда идти. Я дьявольски замерз. Здесь некогда проживала моя родственница, тетка. Лидия Афанасьевна Полежаева, не слышали? Это был ее дом. Нет, я не претендую, но посудите сами, куда же мне теперь идти? У меня есть немного денег…

– Как вы сказали, Полежаева? – дрогнувшим голосом произнес Постнов, которого вдруг словно обожгло.

Замерзший гость ничего не заметил и сказал:

– Так точно. К сожалению, я очень давно ничего о ней не слышал.

– Ваша тетка умерла в прошлом году, – сообщил Николай. – Вот такие дела. А вы случайно не Константин Полежаев, царский поручик?

– Я самый, – сипло признался тот. – А вы, голубчик, наверное, из ЧК? Ну да ладно, мне уже все равно! Вяжите, черт с вами! Эдакий мороз – расстрелу рад будешь!..

Постнов не успел ответить. За его спиной вдруг раздался грохот, легкий топот. Словно порыв теплого ветра, на крыльцо вылетела Анастасия. Что заставило ее проснуться – голоса, зов родной крови, предчувствие?

Она выбежала в одной ночной рубашке, накинув на плечи шаль, пушистые волосы развевались на ветру, щеки пылали.

– Настя! – хрипло вскрикнул Полежаев, покачнулся и шагнул вперед.

Но Анастасия уже бежала ему навстречу, не обращая внимания на снег и холодный ветер. Она с разбегу прильнула к его заскорузлой шинели, вцепилась в плечи, облила слезами небритые щеки.

– Костик, Костик, – бормотала женщина, смеясь и плача. – Ты жив, слава богу.

Постнов довольно быстро справился с растерянностью.

– Ну уж пойдемте теперь в дом! – сказал он, спускаясь вниз и ласково приобнимая за плечи Анастасию. – Так нельзя. Ты заболеешь! Да и брат твой чуть живой. В дом, в дом!