Парни забрали моего Мышонка, она им что-то про архитектуру втирала у подъезда, они на неё с умилением смотрели. И я что-то почувствовал. Ревность.

Поздравляю, себя, дожил. В машине взял наш рюкзак, закинул на плечо, ответил на звонок.

— Ветер, как гуляется? — спросил начальник.

— В Питере.

— О, молодцы, окультуриваетесь? В общем проект на семь нолей. Пацану семнадцать лет. Пришли со своим пакетом, но я хочу “всё включено” всучить.

Это означало, что наша музыка и наши тексты. Дамиан не любил раскручивать, когда лезли со своим самоваром, ему вот с чистого листа интереснее.

— Папа там слегка нетрадиционный, так что на вечер придёте с Даной.

— Когда? — я поднялся на крыльцо и еле успел скользнуть в открытую дверь. Обиделся на Дану, что забыла меня мгновенно. Пацаны её заговорили. Шла с ними, не оглядываясь.

Ненадолго обиделся, мне не положено.

— Завтра в девять столик в нашем любимом ресторане. Данку к стилисту, сейчас скину телефон, к своему не води, а то ожиреет. От вас идеальная супружеская пара, чтобы всё было понятно, как надёжно. Сам понимаешь, одно дело, где все друг за друга держаться, семья или сборная солянка, где люди чужие.

— Постараемся.

— Ветер, неправильный ответ!

— Мы будем, — вздохнул я.

— Давайте. Завтра в шесть чтобы были с иголочки у меня.

— Да, — сказал и отключил звонок.

От семи нулей, нам с Даной отколется два. И это отличный вариант, потому что те, кому Дамик не дядя, вообще ничего не получают.

— Дана, ты обо мне не забыла? — крикнул я. Мой голос пропал в огромной парадной, улетел куда-то между балясин на шикарной веерной лестнице, украшенной гнилой проводкой.

— Я тебя никогда не забуду, Илюша!

И ржание двух коней этажом выше. Невольно усмехнулся, побежал за ним. Она классная. Вот так бывает, в школе её считали дурой, больной, ненормальной, а теперь смотрели, как на лучшую девушку.

Одна дверь была закрыта, другая открыта. Потолки метра четыре с лишним. Длинный узкий коридор, на стенах облупилась зелёная краска. Диван у двери… Лет двести ему, с высокой спинкой, обитой кожей, но она уже от старости крошилась. Где-то очень высоко горела лампочка Ильича.

Полина Потёмкина из очень богатой семьи. Дана тоже. Но Дана восхищалась нашей квартирой в Москве. Потому что там действительно хоть что-то приличное осталось. Паркет, допустим, лепнина и чисто. Здесь было что-то ужасное, и Дана остолбенела. Смотрела на грязный пол, полезла обувь снимать, я остановил.

— Что? — тихо спросил я. — Дана не все живут богато.

Она не ответила, смотрела куда-то в темноту ближайшей комнаты. Глаза округлила.

Три большие комнаты. Дед жил в кладовке. Нет не потому что Егор его туда запихал. Дед был не в себе и сам предпочел жить в странном помещении. Там имелось оконце под потолком и поместилась его кровать.

Дед вылез не сразу. Долговязый и худой. Егор похоже в него.

— Горка! Скажи Полечке, пусть мне блинец сжарит! — хрипнул дед, когда мы на кухню проходили.

Егор сильно побледнел.

— Не понял старый, что Полина от нас съебала, — зло сказал он нам, достал сковородку и пластиковую бутылку с жидким тестом. — Влюбился дед в Тёму покруче, чем я, так, что крыша совсем поехала.

— Слышь, а что комнаты не сдаёшь? — Цветков все «хоромы» обошёл. Имелся зал пустой с балконом, комната с арочным окном у самой крыши. И неслабая гостиная, где у Егора лежали вещи с его старой квартиры.

— Дед не даёт. На второй курс перешёл. Закончу универ и вернусь домой.

— А квартира? — удивился Цветков.

— А квартиру продам. Не хочу здесь жить.

— Дурак, ты Горыныч, — Лёня сел за стол, укрытый потёртой клеёнкой. — Такая хата шикарная. Можно студенткам комнаты сдавать.

— Они будут трахаться с незнакомыми девушками, — громко наябедничала Дана.

— Почем? Мы познакомимся, — пообещал ей Лёнька.

— Надолго ко мне? — жарил блин Егор.

— На день, завтра уедем, работа, — я усадил Дану за стол, сам сел рядом, задвинув её к стене. Из рюкзака достал продукты, специально для гостей куплено.

— Жаль.

— Недалеко живём, приезжай к нам. Дана только экзамен сдала, поступать будет, в августе мы уедем. Но до этого и потом, в любое время, у нас места, чуть меньше чем у тебя.

— Ну, да, можно. Я же в Москве ни разу не был. Меня, если честно угнетают эти крупные города, — отвечал Егор. — Там где-то Тёма проживает, а может свалила уже.

Он зло хмыкнул.

— Где именно? — Дана уставилась в свой телефон, бегала по соцсетям. — Егор она выходила на связь месяц назад. Её нигде нет. Вдруг она умерла. А ты блины жаришь?

— Она мне такого наговорила! — злился Буравкин. — Всё сменила и свалила.

— Куда?! — возмутилась Дана.

— Успокойся, — сказал я ей строго, но жена меня словно не слышала.

— Меня выкрал убийца моих родителей! Если бы он велел позвонить Илье и сказать, что я его кинула, чтобы ему ничего не угрожало, я бы так и сделала. — Дана уже кричала. — Как можно говорить, что любишь, а сам даже не поинтересовался, как она? Если с ней всё хорошо, и живёт богато, то отпустить надо, а если её мучают?

— Дана, с чего ты всё это взяла? — поинтересовался я, а сам похолодел. Цветков напротив уставился на мою жену во все глаза, и Буравкин замер со сковородкой в руках.

— Люди не пропадают просто так. Даже ты был весь год на связи. Я ни с кем не общалась, потому что не могла. Быть такого не может, чтобы она даже с девчонками не переписывалась.

— По слухам, она свалила заграницу, — Егор скинул блин на тарелку.

— И кто такие слухи распространяет? — тихо поинтересовался Цветков.

— Артём Потёмкин. Это её брат клёво устроил, отобрав у меня. Мразь уёбищная, этот Артём. Так что можешь орать, Мышонка, сколько хочешь, Полина меня кинула и всех, с кем общалась до этого.

Он ушёл, оставив на время нас на кухне.

— Я же просил, — процедил сквозь зубы. — Не говорить ему об этом. Человеку больно сделала.

Дана дёрнулась, желая уйти, я её усадил обратно.

— Дана, — вздохнул Лёня. — Артём Потёмкин – воплощение вселенского зла. Чем он занимается в столице, неизвестно, но папа с мамой старались с ним не общаться. Неудивительно, что он сестрёнку уютно устроил, там всё на деньгах замешано.

— Эту тему больше не поднимаем, — рявкнул я.

Мне стоило больших трудов, свернуть разговор в тихое русло. Егор пострадал серьёзно, чтобы раскрыть его и вызвать здоровый смех пришлось нам с Лёнькой постараться. Выпили дедовской настойки, пошли в аптеку. Пацаны накупили презервативов, я таблеток от температуры и витамины. Смеялись надо мной. А я им не завидовал. Меня трясло от мысли, что нужно трахать какую-то похотливую грязную бабу, с которой незнаком. И может меня вот эти комплексы спасли, кто его знает, во что бы я превратился, не будь у меня тормозов.