вообще завела привычку сидеть молча, глядя в пол. Джейн пила чай и невольно наблюдала за индианкой, а вскоре направилась к выходу.

Тем вечером она решила прогуляться вдоль аллеи до самого пруда. Как раз успеет, пока ее светлость ужинает с гостями, – в Полстри были приглашены викарий с женой и дочерью.

Безмолвие и полумрак тенистой аллеи буквально давили на Джейн. Чтобы взять себя в руки, девушка старалась думать о практических вещах и полушепотом проговаривала их вслух.

– Я только взгляну на всякий случай, – бормотала она. – Пусть это глупо. Раз неспособна уследить за ней, единственный способ успокоить нервы – убедиться, что вбила себе в голову ерунду.

Джейн шла быстро. Она уже различала в сумраке блеск воды; осталось пройти мимо вон того дерева, и покажется мостик. Внезапно она вскрикнула.

– Боже мой! Что это?

Белая фигура! Словно выросла из земли или из прибрежных камышей.

Джейн постояла секунду, тяжело дыша, а затем метнулась вперед. Огибая стволы деревьев, белая фигура удалялась неспешно, а не бежала испуганно. Когда Джейн догнала ее и схватила за одежду, то, как и подозревала, обнаружила перед собой Амиру. Индианка развернулась и приветствовала Джейн радушной улыбкой – достаточно радушной, чтобы погасить всякий гнев.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Джейн. – Зачем пришла сюда?

Амира затараторила что-то на хинди, как бы не осознавая, что говорит на языке, который собеседники не понимают. Якобы она слышала, будто Мэм Сахиб приходит сюда медитировать в спокойной обстановке; вот и она выработала привычку баловать себя молитвами и медитацией, поскольку у пруда обычно ни души. Она рекомендует заняться тем же самым Джейн и ее матери, которую считает святой женщиной, ведь та проявляет интерес к религиозным обрядам.

Джейн встряхнула ее.

– Я не понимаю ни слова. И ты это знаешь. Говори по-английски!

Амира покачала головой и снова великодушно улыбнулась. Затем попыталась изъясняться на ломаном английском, который сделался вдруг хуже, чем обычно.

– Разве запрещено, чтобы слуги подходили к пруду?

Для Джейн это оказалось слишком. У нее сдали нервы.

– Ты собралась сделать какое-то черное дело! – со слезами выкрикнула она. – Ты перешла все границы. Я напишу людям, которые имеют право сделать то, на что я не решусь. Я возвращаюсь к мосту.

Амира несколько секунд смотрела на нее в вежливом недоумении. Затем принялась бормотать извинения и оправдания, снова на хинди. Посреди потока слов ее узкие глаза слабо вспыхнули, и она подняла руку.

– Они идут сюда. Твоя Мэм Сахиб и другие люди. Я слышу.

Она говорила правду. Ужин продолжался сегодня не так долго, как обычно. Леди Уолдерхерст привела гостей посмотреть, как молодой месяц пробивается сквозь ветви лип; она сама порой приходила сюда теплыми вечерами ради этого зрелища.

Джейн Капп стремительно бросилась прочь. Амира тоже исчезла, однако без спешки и не проявляя никаких признаков замешательства.

– Похоже, ты не выспалась, – заметила леди Уолдерхерст утром, когда Джейн ее причесывала.

– Немного мучила головная боль, миледи, – ответила Джейн.

– Меня тоже беспокоит что-то вроде головной боли. – Голос леди Уолдерхерст утратил обычную живость, глаза запали. – Я совсем не отдохнула. Всю неделю сплю плохо. Уже вошло в привычку вскакивать во сне от ощущения, будто меня потревожил какой-то звук. А прошлой ночью опять пригрезилось, что кто-то до меня дотронулся. Наверное, придется послать за сэром Сэмюэлем Брентом.

– Миледи, – взволнованно воскликнула Джейн, – а вдруг вы… вдруг вам…

Леди Уолдерхерст посмотрела на нее в замешательстве.

– Ты думаешь… или твоя мама думает, что со мной что-то не так? Не так, как должно быть?

У Джейн задрожали руки.

– О нет, миледи, нет! Однако почему бы не послать за сэром Сэмюэлем Брентом… или за леди Марией Бейн… или… или за его светлостью?..

По щекам госпожи медленно разлилась бледность.

– О! – воскликнула Эмили. В голосе слышался почти детский страх и мольба. – Значит, вы думаете, что я больна. Я уверена, вы так думаете. Что… что же это? – Она резко подалась вперед. – А вдруг что-то пойдет не так! Вдруг что-то случится!

Джейн внутренне содрогнулась, чувствуя раскаяние и одновременно недовольство собой. Вопиющая ошибка – она сама стала причиной страданий ее светлости! Это надо же быть такой беспечной дурой! Она должна была предусмотреть!..

Джейн затараторила, искренне пытаясь оправдаться:

– Что вы, миледи! Простите меня! Сболтнула по глупости! Мама вчера говорила, что она еще не видела леди в таком добром здравии и бодром настроении. Наверное, я не имею права здесь находиться, раз совершаю подобные оплошности. Пожалуйста, миледи! Позвольте маме зайти на минуту и поговорить с вами!

Цвет лица Эмили постепенно вернулся к нормальному. Когда Джейн явилась к матери, та чуть не дала ей затрещину.

– С вами, девчонками, хлопот не оберешься! Разума не больше, чем у котенка! Не умеешь держать язык за зубами, так лучше помолчи. Что она могла подумать? Раз ты считаешь, что нужно послать за всеми ними, то она точно умирает… О боже! Джейн Капп, уйди прочь с глаз моих!

Короткая беседа с леди Уолдерхерст доставила ей большое удовольствие. Вернувшись к себе в комнату, миссис Капп обмахнулась платочком и обсудила с Джейн дальнейшие действия.

– Что мы должны сейчас сделать, так это подумать, – сказала она, – и мы подумаем. Рассказать ей все откровенно мы не вправе, пока не отыщем доказательств. Лишь тогда мы обратимся к людям, облеченным властью. Причем надо предъявить факты, которые никто не сможет отрицать. Тот мост построен давно, и с ним легко что-нибудь сделать; если обрушится, все будет выглядеть как случайность. Ты говоришь, сегодня она туда не собирается? Ну что ж, вечером, как стемнеет, мы с тобой пойдем и взглянем на него. Более того, возьмем с собой какого-нибудь мужчину. Вот, например, Джадду можно доверять. В случае чего скажем, что хотели убедиться в безопасности моста, потому что мост старый, а мы очень бдительные.

Как бы ненароком расспросив госпожу, Джейн пришла к выводу, что та не имела намерений посещать сегодня свое любимое место отдыха. Утром Эмили действительно чувствовала себя неважно. Повторившийся ночной кошмар потряс ее намного больше, чем в первый раз. Неведомая рука мало того, что коснулась ее тела, – она в него буквально вцепилась; несколько минут Эмили была физически не в состоянии встать с постели.

После ланча стало очевидно, что Эстер опять не в духе. В последнее время миссис Осборн часто пребывала в подобном состоянии. Она ходила с кислой миной и нередко казалась заплаканной, а на лбу между бровями появились новые складки. Эмили тщетно старалась приободрить и развеселить ее женскими разговорами. Иногда она чувствовала, что Эстер вообще не желает ее видеть.

В тот вечер Эмили и самой было не до смеха; она осознала, что все больше погружается в уныние. Эмили нравилась Эстер, она хотела с ней подружиться, облегчить ее жизнь, – и теперь