— Вы сказали, что это гуаса?

— Да, — ответил он. — Это один из представителей семействагруперов…

Я подозрительно посмотрел на него:

— А я считал, что они живут в соленой воде.

В толпе раздалось хихиканье.

— Разумеется, — пояснил терпеливо гид, — все эти рыбы —обитатели соленых вод.

Я поджал губы и кивнул:

— Так и подозревал! Чертовски жестоко так обращаться срыбами. Это все, что я могу сказать!

Гид вздохнул, открыл было рот, собираясь объяснить, чтоводоемы наполнены морской водой, но потом передумал и отвернулся. В толпераздались смешки. Экскурсия продолжалась. Я отстал от нее, проводив группуотчужденным взглядом.

В половине пятого вечера я наконец прибыл в Марафон. Еще часи двадцать минут ожидания.

Я сверил часы по радио в машине и отыскал подходящий бар.Там было тихо и почти пусто. В глубине виднелась кабина телефона-автомата, ещеодна была у дорожки перед баром.

Я заказал виски с содовой и просидел над стаканом целый час.Раз или два бармен пытался завязать со мной разговор, но я сделал вид, что дажене слышу его.

Ровно в пять пятьдесят я встал и направился к выходу, но тутже резко остановился.

— О Господи! Мне же надо позвонить!

Разменяв несколько долларов, вернулся к телефонной кабине ипозвонил Корел Блейн.

— Ты где сейчас находишься, дорогой? — спросила она. — Япыталась отыскать тебя.

— На озере Окичоби, — ответил я и, пропустив мимо ушей еевопрос, продолжил:

— Забавно, однако… Никак не могу избавиться от ощущения, чтокогда-то уже бывал здесь. Тем не менее я никогда не посещал этих мест, не такли?

— О Господи, дорогой, откуда мне знать, бывал ты там илинет. Во всяком случае, ты мне никогда о нем не говорил. Но я так рада, что тывозвращаешься…

— Передай Уингарду, что было уже слишком поздно, — велел я.— Так что теперь он может об этом забыть.

— О-о! — отозвалась она и, как мне показалось, немногообеспокоенно. Я внимательно слушал, стараясь понять, как мне лучше реагировать.— Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Сегодня утром он приходил…

И конечно, рассказал ей о нашем разговоре.

— Я слишком поздно сообразил, — заявил я, совершенно необращая внимания на ее слова. — Ты ни в чем не виновата. Ты же предупреждаламеня, что Мэриан в Томастоне…

— Милый, — перебила она, — не могли бы мы хоть раз избежатьэтой темы?

Я кивнул. Все правильно. Теперь я могу действовать уверенно.

— Ты все время меня предупреждала, — продолжил я, — но ятебе не верил, потому что все время встречал ее здесь. Повсюду, куда бы я ниехал. Конечно же она ездила то туда, то сюда, то в Томастон. Не знаю, как это явовремя не сообразил насчет радиостанции. Я же знал, насколько она умна…

— Хэррис, что это — шутка?

— Ей нужно было только одно: войти туда, взять микрофон ираспространить про меня ложь по всей стране, восстанавливая всех против меня.Внушить всем, что я обошелся с ней несправедливо. Она хотела сделать со мнойто, что сделали с Кейтом, а он ни в чем не был виноват. Девочка сама перебежалаперед его машиной.

— Хэррис…

— И люди ей поверили! Говорю тебе, я вижу, как они смотрятна меня на улице. Но я задержал ее, пусть даже слишком поздно. Она сейчасздесь, со мной…

— Хэррис, пожалуйста, выслушай меня! Ты ошибаешься!

— Э, нет! — произнес я с торжеством. — Может, она и тебяобработала и ты ей веришь? Не защищай ее! Ты же знаешь, все это была ложь! Аона действительно со мной. Вот тут. Я вывез ее в машине. Вчера ночью онаворвалась ко мне в номер и, когда я проснулся, стояла передо мной и шептала мнесвои лживые истории. Я пытался заткнуть ей рот…

— Ты сам не знаешь, что говоришь! — Ее голос звучал ужепронзительно. — Этого просто не может быть!

В то время, когда я ей рассказывал о том, как убил МэрианФорсайт, сама Мэриан стояла в конторе у соседнего стола и разговаривала сБарбарой Куллан.

Я понизил голос до шепота и сказал тоном заговорщика:

— Я напишу тебе. Я уеду за границу, мой ангел, туда, где неслышали, что она про меня говорила.

Я пришлю за тобой… — И с этими словами повесил трубку.

Вернувшись в бар, я заказал еще порцию виски и посидел ещеминут десять, мрачно уставившись на чучело парусника, красовавшееся надзеркалом на стене.

— Прекрасная рыба! — сообщил я бармену. — Знаете, где ихмного водится? На Флорида-Кис.

Он был так счастлив обрести собеседника, что разыгралнастоящую клоунаду: схватив бутылку, из которой только что налил мне виски,посмотрел на нее, будто не веря своим глазам, и покачал головой:

— А где вы сейчас находитесь, приятель? Именно наФлорида-Кис!

— Прелестные места! — продолжил я. — Когда поедете туда вследующий раз, захватите с собой семью. Им там очень понравится…

Я встал, вышел из бара и направился в сторону Шугарлоуф-Кивсе с той же скоростью — сорок миль в час.

Теперь передо мной встали известные проблемы, но я былуверен, что у меня масса времени, и не хотел добираться до той развилки нашоссе, пока не стемнеет. Многое зависело от того, когда Корел Блейн решитпозвонить в дорожный патруль Флориды, если вообще на это решится. В этом тожебыла своя логика. Можно было еще подумать, что я и в самом деле кого-то убил,но убить Мэриан, которая стояла с ней рядом, — нет, тут можно было прийтитолько к одному выводу, что я лишился рассудка!

Тем не менее Мэриан уверяла меня: первое, что придет ей вголову, — это покинуть корабль, прежде чем он окончательно утонет. Она сделаетвсе, чтобы избежать неприятной перспективы звонить в полицию, видеть, как еесумасшедший жених будет схвачен и его история заполнит первые страницы всехгазет еще до того, как ей представится возможность отречься от него.

Однако кому-то она все же должна рассказать, и этот кто-тосообщит обо мне местным властям Флориды. С другой стороны, в памяти Блейндолжно было запечатлеться озеро Окичоби — я вбил его в ее голову достаточнокрепко, и она наверняка упомянула его, поделившись этим, например, с Инглиш.Конечно, телефонистка сообщила бы, что звонили из Марафона, но на первых порахникому в голову не придет спросить ее об этом. Таким образом, в этих местах всебудет спокойно — тревога поднимется только после того, как они нападут на мойслед, а мне нужно не больше часа, чтобы нырнуть в нору и похоронить в ней всюэту историю.