Подруга была в своем репертуаре. За два месяца близкого общения я привыкла к ее завышенным комментариям о себе. Хотя, уровню ее самооценки и уверенности в себе можно было позавидовать — этих качеств мне точно не хватало.

Юлианна прошла в гостиную, упала на софу и сказала:

— Кто бы мог подумать, что твой сосед — тот самый известный художник, называющий себя Волком. Я просто влюблена в его картины. Ох, если бы только могла себе их позволить. Почему ты нас раньше не познакомила? Признавайся, боишься, что уведу его у тебя?

— Я ведь уже говорила, почему.

— Ой, не оправдывайся! — Юлианна махнула на меня рукой. — Лучше скажи, он в жизни такой же красавчик как и на немногочисленных фотках в сети?

— Вроде, — неуверенно ответила я и пожала плечами.

Фотографии своего соседа в сети я не искала. И скрывала его от своих друзей совсем не потому, что тот был красавчиком. Причина была в моих ощущениях. Да, да, именно в них.

С моего последнего визита в Бездну изменилось многое.

Помимо того, что я обрела способность управлять черным туманом, которую я все еще тренирую каждый день, пытаясь понять свои лимиты, у меня появилось нечеловеческое чувствование. Я ощущала животные вибрации, и не только фиаров, а всех живых существ. Растения не являлись исключением. Только вибрации у них были очень тонкие, чем-то похожи на энергию человеческих эмоций.

Это новое умение позволяет мне не только различать вибрации, но с практикой я научилась их распознавать и запоминать. По-началу было очень трудно, мне даже пришлось запереться в комнате на несколько дней, потому что я боялась выходить в люди. Не знала, что произойдет, если буду ощущать большое количество вибраций одновременно. Хорошо, что у меня есть питомцы. Вот на них я и училась контролировать свою силу. Теперь я с легкостью могла ее включать и отключать — отгораживаться от внешнего мира, в котором абсолютно все живое вибрирует на определенных частотах.

В день переезда в новую квартиру я встретила Торна — моего соседа этажем ниже. Он был очень любезен и помог мне занести вещи в квартиру. После этого я пригласила его на чай с блинами, чтобы хоть как-то отблагодарить. В тот вечер моя питомица Маргошка, как только увидела Торна, сразу забилась под кровать и не вылезала оттуда, пока он не ушел. Тогда я не обратила особого внимания на ее поведение. Испугалась, да ладно.

Но спустя несколько дней Торн наведался под предлогом нехватки соли, и в тот момент странная повадка кошки заставила меня задуматься. Я открыла себя внешнему миру и ощутила до боли знакомую энергию — энергию фиара, которого я высвободила из клиники. Конечно же я могла ошибаться, ведь способность проявилась после того, как двуликий сбежал в ночи.

В тоже время я доверяла себе и своим ощущениям.

Если Торн и правда является тем самым фиаром, то его поведение куда более, чем странное. Я подозревала, что он мог поселиться в этом доме из-за меня. Может, его послал Идан? Он ведь упоминал что-то про охрану.

— Как твоя бессонница? — вопрос Юлианны вырвал меня из хаоса мыслей. Я и не заметила, как застыла посреди гостиной, уставившись в окно, за которым столица погружалась во тьму.

— Уже все хорошо, — ответила я.

Так оно и было. Мои наблюдения показывали, что чем чаще я выпускаю внутреннюю тьму наружу, тем лучше себя чувствую — появляется больше энергии, обостряется восприятие мира и пропадает бессонница.

— Слушай, подруга, можно я одолжу у тебя плащ? А то на улице сегодня очень холодно.

Я улыбнулась:

— Конечно. Пойдем, подберем тебе что-нибудь подходящее.

И через пол часа мы обе, набросив на плечи плащи, вышли на улицу. У тротуара наш ждал черный лиму-флайт. Игорь, облаченный в стильный темно-синий костюм открыл для нас двери, после чего сам запрыгнул в салон.

И мы полетели в Первый квартал.

* * *

Здание, в котором проходила выставка известного по всему миру художника с псевдонимом Волк, само по себе, являлось произведением искусства. Внешне оно было похоже на огромную, высокую пирамиду, сделанную из цельных серебряных плит, подобно зеркалам отражающих то, что происходило вокруг. В них была видна не только толпа, собравшаяся у входа, и вереница лима-флайтов, но и темное небо с яркими звездами.

Мы шли по черной ковровой дорожке, усыпанной золотыми искрами. Охрана, одетая под иголочку в деловые костюмы, следила за папарацци и поклонниками, расположившимся по обе стороны от дорожки. Игорь не сводил влюбленного взгляда с Юлианны, а я — с зеркальных дверей в галерею.

Я волновалась.

Но волнение не было связано с моими приобретенными способностями, несмотря на столпившееся количество народа и тот широкий и сконцентрированный спектр энергий, которые они излучали, и даже не с тем, что на мероприятие приглашены самые богатые люди региона, а я не могла похвастаться опытом вечеринок, проведенных в высшем обществе.

Я, словно влюбленная первоклашка, боялась встречи с Иданом.

Не то, чтобы я была влюблена, но наш случайный поцелуй на лестничной площадке до сих пор не выходил из головы. И мне было стыдно за это. Очень-очень стыдно. Ведь Идан — мужчина моей сестры.

В последнее время у них не ладились отношения. Маргарита частенько будила меня звонками посреди ночи, и мы, как две лучшие подруги, болтали до самого рассвета. Признаться, слушать об их проблемах с Иданом мне не хотелось, но эти полуночные разговоры сблизили нас с Марго. Сестра была открыта со мной, а я — с ней. Такое общение было дорого мне. Ведь я так долго ждала момента, когда мы, отбросив все недопонимания и обиды, поговорим по душам. Именно поэтому я продолжала слушать ее и успокаивать, и именно поэтому сегодня я категорически не желала встречи с Иданом, пусть и мимолетной.

Однако судьба не была благосклонна ко мне. Первым, кого я увидела, войдя в здание, был он. Его острый взгляд задержался на мне буквально несколько секунд, после чего Идан положил ладонь на талию моей сестры и увел свою любимую в другую комнату.

Мое сердце провалилось на дно желудка. В горле тут же запершило. Почему-то мне было обидно видеть их вместе. Внутри словно кто-то ущипнул мою душу, и то место неприятно ссаднило.

— Куда пойдем? — сбоку раздался голосок Юлианны, глазеющей по сторонам.

Перед нами появился улыбчивый юноша. На его ладони