шагах, что-то, что его насторожило и помогло ему понять мое эмоциональное состояние. Я остановилась, когда услышала его слова. Если бы я не была встревожена, я бы сказала что-то типа: «Ух ты, вы слышали, что сказал Алекс только что?» Но я не сказала этого. Вместо этого я посмотрела прямо на него и сказала: «И не думай даже советовать мне успокоиться!» – и быстро прошла в кабинет.

Год спустя об этой небольшой пикировке написала New York Times, моя история стала «цитатой дня». Репортер рассказал эту историю, добавив комментарий от себя: «Иногда доктор Пепперберг и Алекс ссорились точно так же, как пожилая супружеская пара».

Месяцем позже нежданно-негаданно я получила письмо от Майкла Бове (Mike Bove), главы знаменитой Медийной лаборатории в Массачусетском технологическом институте (Consumer Electronics Laboratory at MIT’s Media Lab). В письме Майкл спрашивал меня, не хотела бы я прочесть лекцию о работе с Алексом в его лаборатории? Медийная лаборатория была создана в 1980 году Николасом Негропонте (Nicholas Negroponte), кибернетиком, сформулировавшим концепцию адаптивной архитектуры, и Джеромом Вайзнером (Jerome Wiesner), ранее занимавшим пост президента Медийной лаборатории. Медийная лаборатория стала одним из самых маститых научно-исследовательских институтов в США (по крайней мере, согласно мнению многих популярных изданий). У нее сложилась репутация организации, которая поддерживает блестящих, «сумасшедших» компьютерных гениев, создающих будущее. Именно так высказался о лаборатории Стюарт Брэнд (Stewart Brand) в 1987 году в своей книге. Он назвал дерзкой попытку связать мир технологий и коммуникаций.

Итак, я понимала, что это за место: я читала о нем в газетах, журналах и не могла представить, почему им захотелось послушать «ту женщину, которая разговаривает с попугаями». Тем не менее я согласилась. По крайней мере, я снова приеду в свой любимый Бостон, решила я.

Медийная лаборатория располагалась в известном футуристическом здании из белой плитки на Эймс-стрит, Кембридж. Местные жители называют его «Pei’s Toilet» («туалет мистера Пей») в честь знаменитого архитектора Иео Мин Пей (I. М. Pei).

Я приехала в лабораторию в начале декабря, меня встретил Майкл Бове. Он предложил показать мне окрестности перед тем, как мы вместе пойдем пообедать, и предупредил, что Медийная лаборатория часто вызывает шок у людей, которые никогда там ранее не были. Он оказался прав. Представьте, Вы выходите из лифта на третьем этаже и видите конструкцию, всю состоящую из стекла – такую, которую мог представить увлеченный высокими технологиями подросток в своих самых смелых мечтах. Повсюду компьютеры, везде, выражаясь лабораторным жаргоном, «хлам» – на полу, стенах, потолке. Майкл сказал мне, что ночью коридоры наводнены всякими диковинными вещами – минироботами, странными автоматами, снующими туда-сюда.

Дух свободы, царящий в Медийной лаборатории, прямо-таки провоцирует инновации, бунтарство в ней – норма. Существовать на грани возможностей не только позволено – этого ждут. Различные отсеки третьего этажа называются Сад, Джунгли и Пруд. Прудом это пространство называлось потому, что, образно выражаясь, считалось тиной, из которой могли выйти различные диковинные существа (имеются в виду изобретения). Ничто из того, что я читала о лаборатории, не могло подготовить меня к той реальности, с которой я столкнулась. То, что я увидела, было за гранью нормы и человеческого понимания. Я была заворожена.

Однажды за ланчем Майкл спросил меня: «Не думала ли ты остаться на год, чтобы поработать в нашей лаборатории?» Этот вопрос потряс меня. Мне никогда подобная мысль не приходила в голову. Но я мгновенно инстинктивно поняла, что именно здесь и нигде больше я хотела бы быть. Я произнесла что-то типа: «Как скоро ты хочешь, чтобы я перебралась к вам? Если хотите, чтобы я постоянно работала у вас, это можно устроить». Потрясающе! Я была в восторге. Вот наконец появилась возможность выбраться из той ситуации, в которой я находилась в Тусоне. Я чувствовала, что географически Бостон был моим городом, и интеллектуально тоже. Мне как ученому там нравилось. По крайней мере, у меня будет интересный год. Кто знает, что ждет меня впереди?

Была лишь одна проблема. Несмотря на то что я буду продолжать работать с попугаями, я не считала правильным везти Алекса через всю страну уже второй раз за этот год. Я приняла трудное решение оставить Алекса в лаборатории на noneчении моих квалифицированных коллег и студентов и на год расстаться с моим питомцем. В августе я ехала из Тусона в Бостон со смешанными чувствами. Передо мной открывалось многообещающее сотрудничество сроком на год. О таком я и мечтать не могла – применить передовую технологию к изучению когнитивных процессов, вопросам, над которыми я столь долго размышляла. К тому же свои исследования я могла проводить в обществе вольнодумцев – людей с широкими взглядами на жизнь и научную работу. Чего еще я могла желать в плане постоянной работы? Но как быть с Алексом? Я договорилась раз в месяц уезжать на неделю в Тусон, чтобы отслеживать работу лаборатории, успехи студентов, проверить, как там Алекс и другие птицы. Я всегда много путешествовала, поэтому мне не было сложно находиться вдали от Алекса на протяжении нескольких дней. Но в данном случае речь шла о долгой разлуке с ним. Это было тяжело для меня и для него тоже.

Одной из моих задач в Массачусетском технологическом институте было найти попугая жако для продолжения работы. На протяжении полугода я прикидывала, какими будут мои задачи в Медийной лаборатории. Причина, по которой меня пригласили, – общий интерес к изучению интеллектуальных обучающих систем. Несколько исследователей, изучающих возможности компьютеров как обучающих систем, надеялись использовать результаты моей работы с попугаями в качестве моделей. В этой области мы могли учиться друг у друга. Но я видела и другие возможности. Одной из моих многолетних научных задач было научиться избегать возникновения во время опытов скуки у моих питомцев-попугаев, что составляет проблему не только для меня, но и для многих исследователей. Попугаи высокосоциальные существа, птицы, обладающие высоким интеллектом. Если им не уделять внимания и не нагружать их постоянно выполнением различных заданий, они испытывают стресс, порой это доходит до психотических состояний. Попугаи могут начать кричать, выщипывать у себя перья. Многие люди, которые заводят жако, совершенно не учитывают этой особенности своих питомцев. Очень жестоко оставлять попугая одного в клетке и надеяться, что он будет занимать себя сам. На заседаниях клуба любителей попугаев я очень много времени уделяла этой проблеме.

Принимая во внимание ресурсы, используемые Медийной лабораторией, я задалась вопросом, можно ли использовать технологии, чтобы помочь домашним попугаям быть довольными жизнью и развлечь их должным образом. Для научной работы мне