– И в роли кого вы сейчас были? – улыбнулась Эльза.

– Адмирала Нельсона.

Молодой человек покраснел.

– Думаете, тот стал бы так орать над моим ухом слова: «Ваш кофе»? Ладно, принесите мне еще чашку двойного эспрессо и вытрите стол. Обещаю, никому ничего не скажу.

Вопреки расхожему мнению, гласящему, что кофе – истинный яд для нервов, на Эльзу этот напиток действовал благотворно. У нее и мысли сразу прояснялись, и появлялись силы. Может быть, это происходило оттого, что ее от природы низкое давление приходило в норму, а может, потому, что, будучи истинной кофеманкой, она с чашкой в руках чувствовала себя счастливой.

Еще не успев допить свой эспрессо, она уже знала, что будет делать дальше. Сначала стоило поехать к Катерине, узнать, чего хотела от нее странная женщина, а потом к Грише. По иронии судьбы, у них, похоже, даже квартиры рядом.

Эльза отставила недопитую чашку, порывисто поднялась и направилась к выходу. Такси стояло напротив выхода из кафе, она села и назвала шоферу адрес. Затем достала из кармана мобильник.

– Гриша, ты меня ждешь? Скоро буду, я почти рядом. И мне нужно столько тебе рассказать…

Эльза почувствовала усталость от воспоминаний. Она встала с холодного пола и начала шагать по тесному помещению, считая шаги.

«Раз, два… десять… пятьдесят… сто один…»

На второй тысяче мужество покинуло ее, женщина судорожно всхлипнула и разрыдалась. Почему именно с ней это произошло? Видно, грешно она жила, если Бог отвернулся от нее.

Из-под горки катится

Голубое платьице,

На боку зеленый бант,

Тебя любит музыкант.

Музыкант молоденький,

Звать его Володенькой.

Через месяц, через два

Будешь ты его жена…

Дурацкая детская песенка-считалка пристала к Лере с утра, вертелась и вертелась на языке, не давая думать ни о чем другом. А может, Лере и правда замуж пора? Почему бы и нет, вон, Катька из параллельного класса замуж за олигарха вышла, на свадьбе пол-Москвы гуляло. А чем она, Лера, хуже?

К примеру, вчера возле нее остановился шикарный черный автомобиль, и элегантный мужчина с холеным лицом и седыми висками предложил ее подвезти. Голос, правда, у него был неприятный, по-стариковски глухой, с властными и жесткими интонациями.

Вот такие странности в природе – у одних голоса остаются звонкими и молодыми до глубокой старости, а у других с юности старческие. Случается, разговариваешь по телефону и думаешь, что там, на другом конце провода, девчонка, а оказывается – старая леди. Но бывает и наоборот.

Когда-то была у Леры подруга именно со стариковским голосом, Лидой ее звали. Когда Лида произносила в трубку «Алло», Лере все время хотелось извиниться перед бабушкой и попросить позвать к телефону внучку. Потом она спохватывалась, вспоминая, что это у самой Лиды такой голос и никакая бабушка здесь ни при чем. Лида была патологически завистлива и скупа, поэтому дружили они недолго, и до нервного срыва из-за несоответствия внешности и голоса подруги у Леры не дошло.

Интересно, а есть какая-нибудь психологическая зависимость между голосом и чертами характера? Вдруг и этот дядька тоже будет жаден, как Лида? Хорошо бы, чтоб не был. Если уж встречаться с таким немолодым, так чтоб уж подарки дорогие дарил.

Слова-то он умеет красивые говорить, всю дорогу до ее дома осыпал Леру комплиментами. Потому-то к концу пути она была уже совершенно уверена, что вытянула наконец счастливый билет.

Сегодня у нее первое свидание с ним. Значит, если повезет, скоро не надо будет считать копейки до стипендии, питаться в студенческой столовой и жить в общежитии. Как же Лера ненавидела общагу, где все было общее и никогда не было и быть не могло своего!

Поэтому совсем неважно, что мужчина не слишком нравится ей. Глаза у него какие-то странные – блеклые, почти прозрачные. Неприятно глядеть в такие глаза…

От реки, куда они приехали, тянуло свежестью и прохладой. Лера никак не могла взять в толк, зачем было тащиться вечером к реке, если на улице холодный осенний вечер с влажным ветром и хочется только одного – забраться с ногами в кресло и укрыться одеялом.

Лера обернулась, чтобы сказать это спутнику, и язык от страха прилип у нее к гортани. Тот надвигался на нее, глядя исподлобья и держа в руках лесочную петлю. Девушка вдруг всем нутром своим почувствовала: сейчас ее будут убивать. Стало так жутко, что она даже не смогла закричать, и ноги одеревенели, словно приросли к земле. Затем удавка змеей скользнула на шею и сжала ее…

– У меня для вас неприятные новости. – Голос Лямзина был холоден и сух. – Судя по вновь открывшимся данным, убийств, подобных убийству Каранзиной, было, по меньшей мере, три. А это значит, что вам, милейший, светит по максимуму.

– Я никого не убивал, – хмуро буркнул Никита.

– Да неужели?! Было бы странно, если бы вы сказали иное. Вот, взгляните, кто-нибудь из этих девушек вам знаком?

Никита бросил беглый взгляд на фотографии, разложенные Лямзиным на столе, и по лицу его пробежала тень. Один тип внешности на всех трех фото – немного удлиненный овал лица, белокурые волосы и светлые глаза. Именно к этому типажу относится и Эльза. Его Эльза. Та, которую он безуспешно искал и которая сейчас находится неизвестно где.

Волнение Никиты не скрылось от Лямзина, но следователь склонен был трактовать его по-своему.

– Вижу, признали красоток. Ну что, по-прежнему будем запираться или начнем рассказывать?

Никита только открыл рот, чтоб огрызнуться, но его прервал телефонный звонок. Лямзин взял трубку, и лицо его изменилось. Он, не отрываясь от телефона, уставился в одну точку и, с силой сжав карандаш, который вертел в руках, сломал его.

Наконец в трубке все стихло, и наступила гробовая тишина. Первым нарушил молчание Лямзин.

– Все, – устало сказал он, – можете вздохнуть свободно. Совершено новое убийство, способ аналогичен предыдущим, так что задерживать вас дольше не имею права. Однако у меня к вам остались вопросы, на которые я так и не получил ответа. Почему вы оказались рядом с убитой Каранзиной? Зачем приходили к Антону Каранзину? Этого слишком много для банального совпадения, и, следовательно, у вас была на то причина. Не хотите мне сейчас все рассказать?

– Не хочу.

– Зря. Ведь в ваших же интересах. Никто не предполагает, как повернется его собственная жизнь, пока что-либо не происходит. Но город вам покидать не следует. Пока не закончено следствие, вы еще можете понадобиться.

Никита сгреб со стола подписанный Лямзиным пропуск и пошел к двери.

– Постойте! – окликнул его следователь. – Скажите, почему вы занервничали, когда я показал вам фотографии убитых женщин?

Никита зло усмехнулся и, ничего не отвечая, вышел.