И все же, успокоившись, он сходил в то место, где под замком хранился артефакт, активирующий смертельную магическую ловушку, которая должна было оборвать жизнь чудовища. Стоял и смотрел, даже провел по нему пальцами, желая ощутить ток жизни. Потом убрал руку, закрыл все, и ушел.

Прошла неделя.

В тот день, после эйфорического глотка счастья Зэйн ощущал себя переполненным и пьяным от эмоций. Это было ново, необычно, неожиданно. Он даже не смог долго находиться с Гестой рядом. Сбежал.

Потому что надо было разогнать кровь, почувствовать ветер на коже. Если бы у него были крылья, взлетел бы и носился в небе, как сумасшедший.

Но крыльев не было, потому громадный ящер ветром мчался по Лабиринту, а к ночи пришел в то единственное место, где он мог размышлять о жизни. Туда, где в каменном ларце хранилась его смерть, ожидающая своего часа магическая ловушка.

Здесь он еще не так давно клялся себе, что не коснется девушки, станет защитником и другом.

А сегодня он ее коснулся. И теперь назад пути нет. Но… Если гром не грянул над его головой и земля не поглотила его живьем, значит, он может позволить себе эти маленькие глотки счастья?

Глупо было спрашивать ответа у каменного ларца. Ларец молчал, а Зэйн, посчитав, что его молчание можно принять за знак согласия, наполнился радостным предвкушением, вновь почувствовав себя юным и чистым. А жизнь началась сначала, словно не было двадцати двух лет заточения, и он никогда не был чудовищем.

Гелсарт после того случая больше не появлялся. На другой день Зэйн сначала ждал его повторного визита каждую минуту, но потом поверил, что отец решил оставить их в покое хотя бы на время. И смог наконец вздохнуть полной грудью.

Ощутив себя в безопасности, они с Гестой больше не прятали своих чувств друг от друга. Зэйн приходил с самого утра и оставался с ней весь день. Они вместе ели, читали, занимались ерундой, смеялись. Целовались, как безумные, и носились по всему Лабиринту.

Это было самое счастливое время в их жизни.

А когда Геста пела, он сидел рядом, затаив дыхание, перебирая ее тонкие пальчики. И пусть его выкручивало от ее близости, а ночами он со стоном просыпался на скомканных простынях, весь в поту от желания. Зэйн готов был терпеть все, гореть на этом медленном огне. Потому что днем он мог пить эти блаженные глотки жизни. Этого ему пока хватало. Пока… Он не знал, сколько еще продержится, не хотел заглядывать в будущее. Ему было хорошо здесь и сейчас.

Выходить каждую ночь на разведку стало для Тигарда привычным занятием. А теперь, внимательно изучив график смен караула в отрядах охраны периметра, он улучил момент и выбрался сразу после смены, в свой час личного времени.

Потому что вчера ночью, обходя залы, в которых не бывал раньше, он заметил в потолке одного из них нечто, весьма напоминавшее вентиляционное отверстие. Встав точно под ним долго вглядывался и так и эдак. Тигарду показалось, что он видит там звезды, совсем как со дна глубокого колодца.

Дрожь возбуждения после такого открытия била его потом всю ночь, но наутро, успокоившись, Тигард понял, что нельзя доверять первому впечатлению, оно могло быть ошибочным. Слишком соблазнительно было бы принять желаемое за действительность.

Свое открытие Тигард решил проверить днем, пока светло, пока еще солнце есть на небе. Делиться он ни с кем не стал, пошел как обычно в одиночку.

Уже на подходе к залу услышал странный шум и не поверил, а сделав несколько осторожных шагов, застыл, пораженный зрелищем до глубины души. Сначала он зажмурился и изо всех сил впился ногтями в ладони. Но тут же снова открыл глаза.

Тигард увидел Гесту.

Она сидела верхом на ящере, подгоняя огромное чудовище пятками. А кошмарный ящер, раззявив пасть, полную огромных клыком, носился, как… как… Щенок или жеребенок! Остолбенев, не веря своим глазам, Тигард смотрел на смеющуюся девушку и приходил в ужас.

Вдруг ящер в одно мгновение как-то неуловимо обернулся человеком. И обнял Гесту, а она его. А потом они стали целоваться…

Этого Тигард не смог выдержать, он громко вскрикнул и побежал прочь, не разбирая дороги.

Крик заставил Гесту обернуться. В душе все всколыхнулось.

— Тигард! Ти!! — стала кричать она. — Ти! Не бойся, Ти! Куда же ты! Брат!!!

Но тот уже успел исчезнуть и так и не обернулся.

— Ти… — слезы брызнули у нее из глаз, она поникла в объятиях Зэйна.

А тот стоял напряженный и мрачный, прижимая девушку к себе так, как будто кто-то пытался отнять ее у него.

Это было как гром среди ясного неба, и это показывало, насколько он утратил бдительность и контроль над собой. К ним подобрались практически вплотную, а он и не заметил. Зэйн злился на себя и никак не мог найти себе места от охватившего его внезапного тревожного чувства.

Просто, все эти дни до этого девушка нет-нет, да и спрашивала о своем молочном брате и об остальных, прибывших сюда вместе с ней. Он всегда отвечал односложно:

— Они живы. С ними все в порядке.

Стоило ей завести речь, что их надо искать, отвечал однозначно.

— Потом, еще успеем. Никуда они отсюда не денутся, — говорил он, посмеиваясь, и показывал на глухие каменные стены своей подземной тюрьмы — Лабиринта.

А после сразу же старался отвлечь. И надо сказать, ему хорошо это удавалось.

Разговоры вызывали у Зэйна глухую ревность. Умом он понимал, что эти люди могут быть важны для Гесты, потому что она все-таки блаженная. Слишком добрая и чистая, Зэйну моментами даже не верилось, что она может быть настоящей. Но Геста, такая как она есть, принадлежала ему. Только ему! Не готов он был ею ни с кем делиться.

А сегодня все случилось внезапно. И как все в его жизни, самым худшим образом из всех возможных.

— Зэйн, — наконец подняла к нему заплаканное лицо Геста. — Почему?

Он осторожно провел ладонью по мокрой щеке девушки, оглядываясь в ту сторону, куда удрал парень:

— Тшшш, на надо плакать. Он просто…

— Он испугался! Ты понимаешь? Но я же… Я же говорила ему, что бояться нечего…

Сбивчивая речь словно отняла у девушки все силы. Она тяжело вздохнула и, всхлипывая, уткнулась лицом в его грудь, переживая, почему брат ей не поверил.

Зэйн прекрасно понимая, отчего парень сбежал, едва не наваляв в штаны от страха. Мрачно усмехнувшись своим мыслям, он уставился в дальний конец зала и, преодолевая собственное тревожно тянущее чувство в груди, проговорил:

— Ничего страшного не случилось.

Но Геста все равно не могла успокоиться, ее трясло от волнения. Увлеченная своими радостями, она начисто забыла о том, что говорил ей наставник Лесарт. А теперь, увидев Ти, горько сожалела, как могла быть такой слепой и эгоистичной.