откидываюсь на спинку кресла и потираю щёку рукой. Как же душно находиться в одном помещении с этой женщиной!

— Мне кажется, ты не станешь возражать, если девушка тебя поцелует.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Правда? — Яна кокетливо смотрит на меня и облизывает губы. Возможно, алкоголь уже подействовал на неё расслабляюще, ведь количество выпитого не соответствует тому, сколько она съела сыра. — Ты как раскрытая книга, тут и ученым не нужно быть, чтобы понять, что ты из себя представляешь.

Это заявление меня очень удивило.

— Ну, ты уже знаешь, сколько раз я смотрю в зеркало, — говорю я, делая глоток сока из стакана. — Но это не значит, что я для тебя открытая книга.

— М-м-м, — задумчиво тянет Яна, уставившись в другую сторону. — Ну, ты любишь порядок, дорогое вино, классическую музыку и…

Она обводит взглядом комнату, словно мы играем в игру «Экстрасенсы».

— И?

— Ты занимаешься спортом, не любишь сырую рыбу и мясо с кровью, поэтому всегда заказываешь хорошо прожаренный бифштекс. И ещё, — Яна делает ещё один глоток вина, — ты всегда хочешь выглядеть дорого, даже в домашней одежде.

Я недоуменно оглядываю себя.

— Что плохого в том, чтобы любить себя?

— Любить, но не восхвалять, — парирует девушка с милой улыбкой. — А ты хвалишь себя при каждой возможности.

— Все равно это мало, чтобы прочитать мужчину, как раскрытую книгу.

— Да, но… — Яна ставит бокал с вином на журнальный столик. — Смотри.

— Смотрю.

— Ты же мужчина и понимаешь, что против наших природных инстинктов не попрешь.

— Ты говоришь так, будто я какое-то похотливое животное.

— Подожди, не перебивай меня! — с раздражением в голосе произнесла Яна.

— Я не перебиваю тебя.

— Так вот, когда ты видишь девушку, которая тебе симпатична, в твоей крови вырабатывается определённый гормон. В зависимости от ситуации и твоих действий этот гормон может проявляться по-разному. Например, если это дофамин, то ты становишься любопытным, импульсивным и весёлым.

— Всё это звучит не совсем правдоподобно, но возможно.

Яна серьёзно посмотрела на меня и продолжила свою мысль:

— Послушайте, мистер я-перебивайка… Если у вас происходит всплеск тестостерона, то это может вызвать сексуальное или любовное влечение.

— Что вызывает?

— Влечение, — повторяет Яна, недоумевая. — Сексуальное или…

— Сексуальное? — переспрашиваю я, подшучивая над ней.

— Да, сексуальное. А что?

— Точно сексуальное?

Яна обижается. Кажется, она вот-вот что-то в меня бросит. И, вероятно, что-то тяжёлое.

— Ты издеваешься?

— Нет, мне просто забавно слышать, как из твоих уст звучит это слово.

— Какое слово?

— Начинается на «С»…

Яна вот-вот взорвётся, как чайник на плите.

— Я же говорила! Даже сейчас ты проявляешь ко мне интерес.

— Это сарказм, Яночка. И не более того.

Девушка с обречённым вздохом берёт бокал с вином с журнального столика. Делает пару глотков и замолкает.

— Ладно, ты права. Если девушка мне симпатична, то, скорее всего, мне понравится, если она меня поцелует.

— Я же говорила!

— Прости, не смог удержаться от иронии.

— Поэтому я и говорю: никаких поцелуев!

— Начнем без них, а там посмотрим, — выдвигаю свою гипотезу.

— Этого может и не наступить, — бубнит в бокал с вином Яна.

Удивительно, но даже в неформальной обстановке, сидя передо мной, Яна выглядит потрясающе. А её влажные губы… Нет, Марк, не думай об этом. Лучше выпей сока.

— В общем, я против излишней откровенности, — говорит Яна, стараясь сохранять спокойствие. — Я не хочу, чтобы ты прижимал меня к себе или заигрывал слишком откровенно.

— То есть ты не хочешь, чтобы я в порыве страсти бросил тебя на стол?

— Именно! — восклицает Яна.

— Да я как-то и не собирался этого делать.

Она снова смотрит на меня так, словно собирается ударить, хотя я ничего подобного не имел в виду.

— И не стоит даже думать об этом, — возразила она в ответ. — И вообще, сколько нам ещё нужно притворяться парой?

— Думаю, около года, — предположил он.

Яна чуть не подавилась вином.

— Около… года? Прости, что?

Я сидел с самодовольной улыбкой на лице. Боже мой, какое же это наслаждение — видеть, как Яна Аланина раздражается от одной только фразы. Как её серьёзный взгляд становится ещё более выразительным, а пухлые губы — ещё более прекрасными…

Черт возьми, я бы прямо сейчас потренировался с ней в поцелуе! Прямо здесь и сейчас! Мы определённо стали бы самой идеальной парой в науке! Пусть и ненастоящей.

— Я же сказал, что мы прекратим этот спектакль только тогда, когда ты будешь зачислена. Насколько мне не изменяет память, зачисление состоится только осенью следующего года.

— Ах, ну да, — задумчиво протянула Яна, сделав глоток вина. — Ну да.

— Поэтому ровно год мы будем притворяться.

— И с чего же начнётся наша история любви?

Я откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнув.

— Ну… А с чего бы ты хотела её начать?

— Очевидно, не с обливания из луж твоим драндулетом!

— Какая же ты злая, Яна!

Девушка улыбнулась с театральным надрывом, но при этом её глаза сощурились, словно у хищной кошки.

Моя маленькая пантера.

— Не злая, а справедливая!

— Что плохого в том, чтобы начать нашу историю любви именно с этого момента?

Яна на мгновение застывает, мой вопрос заставляет её задуматься.

— Да нет, — говорит она, но я слышу в её интонации нотки недовольства. — Хорошее начало романа.

И тут меня осеняет гениальная идея, которую я спешу озвучить:

— А что, если мы оставим всё как есть в нашей истории?

Девушка непонимающе хлопает ресницами:

— Это как?

— Я полагаю, что вы с Женей, безусловно, обсуждали, как я облил вас из лужи. И то, какой я невоспитанный и самодовольный индюк.

— Да, было такое, — признается Яна, и от её откровенности у меня чуть не отвисает челюсть. Но я стараюсь не подавать виду, что удивлён, иначе мы никогда не сможем прийти к согласию.

— Арсений дал мне билет на то свидание вслепую, а тебе, я полагаю, его дала Женя?

Яна молча кивает, делая очередной глоток вина.

— Значит, уже есть прочный фундамент нашей истории.

— И какой же он?

— Нам нужно