Митрополит, по-видимому, приезжал в Печерский монастырь затем, чтобы пригласить к себе патриарха. Последний пробыл в Печерске около шести дней. Он совершил здесь литургию в праздник апостолов Петра и Павла. За литургией последовал обед в трапезе, где антиохийцам подавали супы с яйцами, начиненными пряностями, рыбные кушанья с миндальным молоком и соусы с чистым шафраном. (Все эти пряности покупались дорогой ценой.) А на следующее утро, в субботу, архимандрит отвез патриарха в своей карете в сопровождении военной свиты в монастырь Св. Софии, то есть в митрополию. Тут встретил их Сильвестр, окруженный настоятелями киевских монастырей, и поместил гостей в своих палатах. «Среди сих настоятелей, – замечает архидиакон, – есть люди ученые, законоведы, ораторы, знающие логику и философию и занимающиеся глубокими вопросами».

Павел дает довольно подробное описание Киевской Софии в современном ему состоянии, то есть после обновления ее Петром Могилой. Со свойственной ему восточной наклонностью к преувеличению он так приступает к сему описанию: «Ум человеческий не в силах обнять ее по причине разнообразия цветов ее мрамора и их сочетаний, симметричного расположения частей ее строения, большого числа и высоты ее колонн, возвышенности ее куполов, ее обширности, многочисленности ее портиков и притворов». (Не останавливаемся над его описанием сего храма, к сожалению не всегда точным и ясным.) Далее он касается Златоверхого Михайловского монастыря, с его позолоченным куполом; патриарх Макарий посетил его по приглашению архимандрита Феодосия. Вновь выстроенная москвитянами крепость проходила почти у самых врат Св. Софии. Павел говорит, что «она укреплена деревянными стенами, рвами и крепкими башнями». «Кругом рва поставили бревна вроде длинной оси водяного колеса, очень большие, и переплели их жердями, заостренными наподобие кинжалов и копий, торчащими с четырех сторон оси в виде креста, как вороты наших колодцев. Бревна эти положены в два яруса, будучи протянуты над землей на высоте около полутора роста». (Вероятно, тут разумеются надолбы с двухъярусными рогатками.) «Мосты при воротах этого города и крепости поднимаются на цепях. Вся земля вокруг них имеет подземные ходы, наполненные большим количеством пороха. На каждых воротах висит набатный колокол. В крепости много пушек, одни над другими, вверху и внизу. В ней двое воевод и 60 000 (6000?) войска, из коего одна часть стоит под ружьем днем, а другая – ночью». Один из воевод приходил поздравить патриарха с приездом.

По всем признакам, верхний Киев в то время был занят именно храмами, монастырями и крепостью; а собственно город лежал внизу, то есть на Подоле, на самом берегу Днепра. 3 июля патриарх в митрополичьей карете, с вооруженным конвоем, спустился в этот нижний Киев, где ему заранее было приготовлено помещение. Здесь было много хороших деревянных домов с садами и кипела торгово-промышленная деятельность; у жителей в изобилии имелись водка, хлеб и разнообразная рыба; по Днепру стояли и сновали большие и малые суда; последние были длиной в 10 локтей и выдолблены из одного огромного куска дерева. Из турецких земель купцы привозили сюда оливковое масло, миндаль, смоквы, табак, сафьян, пряности, хлопчатобумажные ткани и прочее. На базаре в отличных лавках сидят нарядно одетые женщины и продают разные материи, соболей и прочее. Они ведут себя скромно, и никто не бросает на них нахальных взглядов, ибо нравы в этой стране очень строги: захваченную на месте преступления пару тотчас раздевают и ставят целью для ружей. В этом именно городе процветало иконописное искусство и было много хороших мастеров.

По поводу иконописания Павел замечает, что «в каждой из церквей киевских есть изображение гнусного сборища против Господа нашего: евреи сидят в креслах с письменными свидетельствами в руках и Никодим с своим письмом; Пилат, сидя на троне, умывает руки, а жена его говорит ему на ухо; внизу Господь, нагой, связанный; Каиафа без бороды, в одеянии, похожем на облачение армян, и с подобным же как у них убором на голове, стоит выше всех и раздирает свою одежду».

Здесь, на Подоле, оставалось много великолепных домов с прекрасными садами, прежде принадлежавших ляхам и богатым евреям. От ляхов оставались также два величественных каменных костела, один старинный, а другой новый, изящный, с гипсовыми еще неоконченными украшениями. Последний уже начал разрушаться и покрылся темно-серой зеленью мха. Жители рассказывали Павлу, что в этом городе, который был укреплен, искали спасения многие польские ксендзы и монахи; но казаки, ворвавшись в него, связали их теми веревками, которыми они были опоясаны, и побросали в реку Днепр.

На четвертый день по переезде на Подол, в пятницу, антиохийцы слушали литургию в монастыре Сагайдачного, то есть в Братском Богоявленском. После литургии их повели в трапезную, которая вся была расписана, а в передней ее части алтарная апсида покрыта была изображениями страстей Господних. В воскресенье патриарх, по просьбе жителей, служил обедню в Успенском храме; после обедни раздавал всем антидор, даже мальчикам и девочкам. О последних архидиакон его замечает, что дочери зажиточных граждан носят на волосах кружок или кольцо из черного бархата, шитого золотом, украшенного жемчугом и каменьями, наподобие короны, стоимостью до 200 золотых и более; дочери же бедных делают себе венки из различных цветов. А знатные люди в Киеве имеют обыкновение носить в руках «разновидные толстые трости».

В тот же вечер пришелся канун праздника Антония Нового (Печерского), и с этого вечера до следующего полудня происходил беспрерывный звон во все колокола. По причине такого звона и многих совершавшихся служб антиохийцы не спали всю ночь. В ту же ночь шел проливной дождь, произведший целое наводнение и туман.

В самый этот праздник, то есть в понедельник, 10 июля, патриарх со свитой покинул Киев и на большом судне переехал на другой берег Днепра. По песчаной высокой почве сквозь огромный сосновый лес путешественники к вечеру прибыли в местечко или базар, именуемый Бровары, имевший подворье Печерского монастыря. Затем архидиакон упоминает пять или шесть местечек, которые они проезжали, пока добрались до Прилук, расположенных на берегах реки Удая, куда прибыли в четверг вечером и были помещены на подворье Густынского монастыря. Прилуки показались им большим благоустроенным городом, хорошо укрепленным. Цитадель, или внутренняя его крепость, замечательна по своей высоте, башням, пушкам и глубокому рву с проточной водой; а в южной его стороне помещался скрытый резервуар. В цитадели находился величественный новый, еще не вполне оконченный, но пустой дворец с горбообразной кровлей, снабженный резными украшениями. Он был построен князем Еремией Вишневецким, которому принадлежал окрестный край, простиравшийся от Днепра по границе Московии; за его небольшой рост, претерпенные от него внезапные нападения и