Гипнос оторвал взгляд от своего кольца.

– Хм?

– Девушки… – подсказал Энрике. – Возможно, именно о них рассказывают местные легенды.

Гипнос поморщился.

– Думаю, ты прав.

– И то, как они расположены, – сказал Энрике, немного осмелев. – Мне показалось, что это было сделано с определенной целью. А что, если они – часть ключа в поисках Божественной Лирики? Я думал о том, что в семнадцатом веке существовала связь между…

– Мой очаровательный историк, – сказал Гипнос. Он остановился и повернулся к Энрике, проводя пальцем по его скуле. – Твои слова поражают воображение, но ты выбрал неподходящее время.

– Но…

– Мне нужно идти, mon cher, – сказал Гипнос, отступая назад. – Сейчас я нужен Северину. Я должен проконсультироваться с Русланом, отдать распоряжения Сфинксам и еще много всего, – он помахал рукой. – Ответственность всегда вызывает у меня несварение желудка, но сейчас я удивительно вдохновлен и мотивирован.

Он наклонился вперед и поцеловал Энрике.

– Я верю, что ты разгадаешь любые загадки и поразишь всех нас! Займись своими исследованиями, mon cher, это…

– То, что я умею делать лучше всего, – сухо закончил Энрике.

На мгновение Гипнос растерялся, но потом улыбнулся и пошел прочь. Энрике смотрел ему вслед, стараясь не позволить этим словам – что ты умеешь делать лучше всего – впиться в его сердце. Конечно, Гипнос был очень занят. Все дело в этом. Иначе он бы выслушал Энрике, правда же?

Энрике устало потянулся к дверной ручке. Только один раз он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, заметил ли Гипнос, что он остановился у дверей. Но патриарх Дома Никс так и не обернулся. Войдя внутрь, Энрике почувствовал себя так, словно кто-то взял его кошмарные воспоминания о несостоявшейся встрече с Илустрадос и вывернул их наизнанку. Тягучий страх ожидания и надежда быть услышанным превратились в выступление перед несуществующей аудиторией, которая его не слышит.

«БИБЛИОТЕКА» ПОКАЗАЛАСЬ Энрике входом в заброшенный храм. За двойными дверями тянулся мраморный коридор, залитый светом из окон верхнего этажа. Потолок поддерживали мраморные колонны: по четыре с каждой стороны прохода и по одной в конце. Каждая из них была высечена в виде одной из девяти муз.

Справа от него стояла Клио, олицетворяющая историю, Эвтерпа – музыку, Эрато – любовную поэзию, Мельпомена – трагедию. Слева от него стояли Полигимния – покровительница гимнов, Терпсихора – танцы, Талия – комедия и Урания – астрономия. В конце длинного прохода одна муза стояла отдельно от своих сестер: самая главная из них – Каллиопа. Муза эпической поэзии, почитаемая в мифологии за катарсический эффект ее голоса.

Все они держали в руках предметы, связанные с их деятельностью: письменные таблички и маски, лиры и свитки. И все же, когда Энрике подошел поближе, чтобы рассмотреть колонны, он увидел, что все предметы сломаны. Они были расколоты посередине или лежали в каменных кучах у ног богинь. Это показалось Энрике странным художественным выбором.

Пустые книжные полки занимали почти всю стену, и все же Энрике уловил еле заметный запах книг: переплетов, страниц и сказок, жаждущих, чтобы их прочли. Знание застенчиво по своей природе. Ему нравится окутывать себя мифологией, вкладывать зерно правды в сердце сказки, словно оно является призом за долгие поиски. Какое бы знание ни скрывалось в этой библиотеке – оно было точно таким же. Возможно, ему хотелось, чтобы его искали и уговаривали показаться на свет.

Каждая из девяти муз, высеченных на колоннах, протягивала руку в приветственном жесте. Энрике зажал кипу своих исследований под мышкой и коснулся холодной мраморной руки Эрато – музы любовной поэзии.

От его прикосновения мраморная муза задрожала и раскололась посередине, как хитро сконструированная дверь, встроенная прямо в шкаф с полками. Энрике благоговейно отступил назад. Полки вытянулись к потолку, и в тишине библиотеки послышался треск деревянных шестеренок. Когда все затихло, он потянулся к книгам. На первый взгляд каждый том был связан с любовной поэзией. Энрике внимательно изучил названия на корешках: «Пирам и Фисба», «Троил и Крессида»… «Лайла и Маджнун». Это заставило его остановиться. Маджнун? Разве не так Лайла когда-то называла Северина? По коже Энрике побежали мурашки. У него возникло неприятное воспоминание о том, как он распахнул дверь родительской спальни, проснувшись после мучительного кошмара, но тут же столкнулся с другим кошмаром – уже наяву.

– Фу, – пробормотал он, поспешно ставя книгу обратно на полку. Когда он повернул голову, ему на глаза попался странный узор, белевший на самом краю ладони Эрато. Энрике не замечал его, когда статуя и книжный шкаф были закрыты. Символ был похож на перевернутую цифру 3:

Энрике осторожно провел по нему пальцем. Может быть, это была подпись мастера? Он быстро перерисовал символ и вернулся к музе истории. Энрике установил подставку и проекционный экран для своего мнеможучка.

Отчего-то в тот момент жучок казался особенно тяжелым.

Либо он был дураком, которому привиделись какие-то надписи на губах тех девушек в ледяном гроте, либо он действительно что-то видел. Это не исключало вероятности того, что он все-таки был дураком, но, по крайней мере, довольно наблюдательным.

«Момент истины», – подумал он, приготовившись запустить проекцию.

Но прежде чем он успел нажать на кнопку, двери библиотеки распахнулись, и в комнату вошли двое незнакомых охранников. Судя по заснеженным меховым воротникам, они были часовыми, которых расставили по периметру Спящего Чертога. Металлическое солнце, вспыхивавшее на лацканах их меховых шуб, выдавало их принадлежность к Дому Даждьбог.

– Что ты здесь делаешь?

– Я из команды Северина Монтанье-Алари, мы находимся здесь по распоряжению Вавилонского Ордена… – начал он.

– О, теперь я тебя вспомнил, – прервал его один из охранников. – Ты вроде его слуга?

– Лакей? – засмеялся второй мужчина. – Что ты делаешь в комнате, полной книг?

Лицо Энрике горело. Он так устал. Устал, что никто не слушает и даже не пытается услышать. Но вдруг у двери послышались сердитые шаги, и в комнате появился Руслан.

– Этот молодой человек – ученый, – сказал он, нахмурив брови. Охранники потупили глаза.

– Наши извинения, патриарх, – сказал один из них, вставая на колени. Второй сделал то же самое, не переставая бормотать извинения.

– Снимите шапки! – сказал Руслан.

Пристыженные мужчины повиновались, стянув шапки с растрепанных волос.

Руслан издал недовольный гортанный звук.

– Вы не заслуживаете своих волос, – пробормотал он. – Уходите, пока я вас не обрил.