Зофья снова коснулась металлического щита. Благодаря своей склонности к работе с металлом она знала, что его создатель соединил свойства пробкового дерева и металла… но это был особый металл. Что-то объединяло его со льдом, учитывая, что годы заморозки почти не повлияли на состояние этой конструкции.

– Дверь чего-то хочет, – сказала Зофья. – Металл обладает впитывающими свойствами, значит, ему нужна жидкость.

Гипнос вздохнул.

– Единственная жидкость, которая сейчас нужна мне – это вино.

Энрике щелкнул пальцами.

– Что, если это и есть ответ?

– Не может быть, – сказала Зофья. – Во льду нет вина.

– Зато есть ледяное вино, – сказал Гипнос. – Очень сладкое. В России производят одни из лучших образцов.

– Ты сказал, что он считается богом праздников…

– …и крови, – закончил Энрике. – Или вина.

– Кровь… или вино.

Насколько Зофье было известно, в вине не было никаких металлических свойств, на которые можно было бы повлиять.

– Кровь или лед, – вдруг сказала Ева.

Все одновременно повернулись к ней. Ева согнула руку, и Зофья впервые заметила странное кольцо, которое она носила на мизинце: изогнутое, как коготь.

– Все мастера кровного Творения хорошо разбираются в материи и разуме, но мы особенно преуспели в работе со льдом, потому что в нем содержится металл.

– Во льду и в крови есть железо, – медленно проговорила Зофья.

– Да, если речь идет о природном льде, – сказала Ева. – Кипяченая вода, оставленная на морозе, не так восприимчива к моим командам, но лед из озер и океанов очень богат металлом.

Энрике медленно отодвинулся от щита.

– Значит, ты думаешь, что дверь хочет… крови?

– Только эксперимент может подтвердить гипотезу, – сказала Зофья.

– Это же ваша гипотеза, вот на вас и проверим, – сказала Ева. Она разжала руку, сверкнув металлическим когтем. – Я обещаю, что все пройдет безболезненно.

Зофья сглотнула и протянула ладонь, но в этот момент Гипнос встал между ней и Евой. Он мягко опустил ее руку.

– Я не смогу спокойно на это смотреть, ma chère, – мягко сказал он. – Позволь мне.

«Позволь» было странным словом. Зофья никогда не думала, что может дать кому-то позволение защищать ее, и по ее груди разлилось теплое чувство благодарности. Она тихо отступила назад.

– Похоже, у вас есть опыт в подобных развлечениях, Патриарх, – сказала Ева.

Гипнос молча протянул руку. Ева полоснула по темной коже своим когтистым кольцом, оставив на его ладони глубокую царапину. Поморщившись, Гипнос прижал руку к металлу. Прошло несколько секунд…

– Надеюсь, я пострадал не просто так, – пробормотал Гипнос. – Между прочим, это была моя любимая ладонь.

Но еще через мгновение металлический щит стал меняться. Его края загорелись, издавая тихое шипение, и вся конструкция отделилась от ледяной стены. Энрике придвинулся ближе, и все трое сгрудились в плотную кучку, когда металлическая дверь распахнулась, как крышка, закрывающая вход в туннель, чтобы открыть их взору…

– Заколоченная кирпичная стена? – возмутился Гипнос. – И на это я потратил свою кровь?

Энрике подошел вплотную к стене и принялся царапать ее ногтем.

– Пахнет просто ужасно, – сказала Ева, отпрянув назад.

– Эта стена здесь уже очень давно, – сказал Энрике, указывая на мох, взбирающийся по кирпичной кладке.

– Давай попробуем другие двери, – предложила Зофья.

Сжав свою раненую руку, Гипнос направился ко второй двери. Он снова приложил ладонь к щиту, открывая новый портал.

– Отлично, еще немного кирпичей, – сказал Гипнос.

Но эти кирпичи были совсем другими. В нос ударил запах, похожий на испарения затхлого пруда в жаркую погоду. Кирпичи оказались сырыми, и когда Зофья просунула голову в отверстие, то увидела далеко внизу мутную воду. Наверху, сквозь доски дощатого настила, она увидела тонкие полосы голубого неба. Невдалеке переговаривались горожане. Их язык был очень похож на ее родной польский.

– Эта дверь ведет в колодец, – сказала она.

Энрике встал рядом с ней.

– Видишь эту надпись? – спросил он, показывая ей отметины на темных кирпичах, из которых был сделан колодец. – Это знаки талисманов и амулетов, которые отпугивают демонов… И чье-то имя… Горовиц? Оно тебе о чем-то говорит?

– Звучит по-еврейски, – сказала Зофья.

– Может, это имя того, кто построил колодец?

Зофья не ответила. Она уже перешла к третьему Тескату. В конце концов, дверь, ведущая в замурованный колодец, не спасет Лайлу.

– А теперь вот этот, – сказала Зофья.

– По-моему, здесь написано еще что-то, – возразил Энрике. – Мы едва заглянули во вторую дверь!

Гипнос последовал за ней и положил ладонь на третий щит. Потянулись секунды ожидания. Третья дверь открылась с тем же шипением, что и первые две.

В нос Зофьи ударил новый запах. Теперь в воздухе витал аромат специй, вроде тех, что Лайла добавляла в свой утренний чай. На гладкий пол ледяного грота вылился жаркий солнечный свет. Широкая дверь распахнулась, открыв большой проход в пустынный двор. Он находился немного ниже уровня прохода и был окружен каменными стенами с девятью сломанными колоннами. Стена на противоположной стороне отличалась от других: она была сделана из деревянных досок, сквозь которые Зофья увидела что-то похожее на зеленые воды озера. Наверху, между деревянными балками и грязными лентами ткани, можно было увидеть небо. По стене тянулась надпись на незнакомом ей языке. Ева опустила руки, слегка приоткрыв рот, а Энрике быстро перекрестился.

Гипнос глубоко вздохнул и хлопнул в ладоши.

– Я иду за Северином и Русланом! Никому не двигаться! Пообещайте мне!

– Обещаю, – пробормотала Зофья, не сводя глаз с колонн.

Как только Гипнос ушел, она сделала шаг вперед. Все, что могло бы пригодиться в деле, она упаковала еще до своего путешествия в пасть левиафана: веревки, факелы, острые ножи и инструменты, висящие на ее ожерелье в виде подвесок. Ей нужно было знать, есть ли в этом месте ответы, которых они искали. Сможет ли это место спасти Лайлу? Но она не успела сделать и шагу, как Энрике схватил ее за руку.

– Что ты делаешь?

– Я только взгляну, – сказала она, стряхивая его руку.

– Но ты же пообещала.

Зофья оглянулась через плечо, держась за дверь одной рукой.

– Я же не уточняла, что именно я «обещаю».

Краем глаза она заметила, как усмехнулась Ева.

– Я сделаю только один шаг, – сказала Зофья.