— Хорошо, господин. Я сейчас принесу, — и она быстро скользнула в боковую дверь, ведущую на кухню, откуда доносились божественные запахи.

— Идем сюда, — Айран утянул мальчишку за угловой столик, наполовину скрывшись от остальных. — А теперь, думаю, тебе стоит рассказать, что и сколько ты должен. И что думаешь делать…

— Да что рассказывать… В любом случае, это только мои проблемы.

— А если я хочу и могу тебе помочь? Но не имею возможности, потому что ты сам все портишь? Рассказывай. И не бойся, дальше меня твоя история не уйдет.

— Если и уйдет — ничего особенного в ней нет, — вздохнул мальчишка и замолчал, подозрительно косясь на девушку, уже принесшую поднос с едой. Большая миска каши манила ароматом…

Айран подвинул ему миску, заметив, что он стесняется что-то брать.

— Ты еще растешь, тебе есть надо. Так что давай, наворачивай. А потом мы поговорим…

Минут десять оба молчали, поглощенные едой.

— Уфф, — вздохнул мальчик. — Никогда так не наедался… Спасибо, господин.

— Ай, брось. Зови меня Айран.

— Я Аронг. Аронг Варри… — он помолчал несколько секунд, и подбодренный легкой улыбкой Айрана, начал рассказ. — Мне недавно пятнадцать исполнилось. Папаша мой два года назад к Воителю смотался, когда его по пьянке ножом пырнули. Впрочем, я о нем никогда не плакал, дрался он слишком… Пять лет назад маму до смерти забил, а потом все на мне отыгрывался… — на его глазах на миг показались слезы. — А через месяц в хибару, где мы жили, у самых ворот, заявляется Нарен и говорит, что отец должен ему семь золотых. А поскольку он-то их уже никогда вернуть не сможет, платить ему должен я… Понятно, таких денег у нас никогда не было… Да я сильно сомневаюсь, что Нарен действительно давал их отцу… Да иди, докажи попробуй. Кто я, и кто Нарен. В общем, я стал фактически его рабом. По закону он меня прихватить не мог, я все-таки белый, да и рабство в Манитале не в большом почете. Но я стал его личным шпионом в городе. За кем мне только не приходилось следить! И за его друзьями-стражниками, и за женой, и за дочерью, и за сыном… Даже порой за приезжими, как вот за тобой. Так и живу уже два года… Он мне как бы платит за услуги, но эти гроши идут на погашение долга. Спасибо хоть, есть дает немного и старую одежду его сына.

— Понятно все… — Айран нахмурился. — Впрочем, нечто подобное я и представлял. А родственников у тебя нет?

— Нет никого. И не было никогда.

— Хм. А каким было твое задание относительно меня?

— Следить весь день, узнать имя, доложить…

— Вот и хорошо, — улыбнулся Айран. — Пойдем гулять, город мне покажешь. А к вечеру решим, что с тобой делать…

«Меч, надо склепать семь золотых».

«Без проблем. Увидь хоть один».

«А где?»

«Где-где… Тебе же говорили, рабов продают… — напомнил он. — Вот и увидишь. Заодно посмотришь. Что это такое — рабский рынок».

«У меня и без того воображение богатое».

— Аронг, отведи меня на рынок, пожалуйста.

— Там сегодня только рабы.

— Я знаю. Потому мне туда и надо…

Мальчишка отшатнулся в сторону, отвращение тут же показалось на его лице. Впрочем, он постарался как можно быстрее овладеть своими чувствами.

— Не дергайся ты так. Я пока не собираюсь никого покупать. У меня свои цели…

Почему-то Аронгу эти неведомые цели тут же показались какими-то родными и близкими… Теми, следовать которым он тоже не отказался бы.

— Я не хочу, чтобы на Воине были рабы, — неожиданно сказал он. — Не хочу. Вот бы Воитель пришел снова и освободил всех сразу…

— Боюсь, так не получится. Воитель, когда приходит в Анлион, еще не набрал сил, не скопил опыта, чтобы вершить такие дела. Не все сразу, Аронг. Сначала ему придется пройти тяжелый и долгий путь к Дракону. И только потом он обретет полную силу и станет тем, кем был всегда — хозяином Анлиона.

— Откуда ты все это знаешь? Ты что, — он понизил голос до тихого-тихого шепота: — видел Воителя? Я слышал, как маги шептались между собой, они говорили, что Воитель вернулся! И что он сейчас на Воине!

— Вот, значит, как говорят… — протянул Айран, смотря куда-то вдаль.

— Ты обещал, что расскажешь, кто ты такой!

— Я помню. Только расскажу тебе все вечером, когда мне нужно будет уходить. Не волнуйся, все узнаешь в свое время.

— Ты уйдешь? Не останешься здесь на несколько дней? — с надеждой в голосе спросил Аронг.

— Я не могу. Меня ждут друзья, я обязан вернуться к ним.

— Обязанности… — разочарованно протянул он.

— А ты как хотел? Я понимаю тебя, конечно, но ты сам подумай: разве может соратник самого Воителя отлынивать от обязанностей?

— А ты его видел?

— Не торопись, — Айран снова улыбнулся и шепотом добавил: — слишком много народа вокруг. А эта тайна должна принадлежать только нам двоим, согласен?

— Угу…

Город становился все шумнее, по мере их приближения к рынку. Люди… Как просто было угадать, кто раб, а кто — хозяин, кто повелитель, а кто подчиненный… Статус угадывался в лицах, на которых явно была написана обреченность. Одних только вели на рынок, чтобы продать, других уже уводили с него по новым домам. И никто из них не мог предположить, что ждет дальше.

Над большой площадью царил гомон. Плакали дети, разлучаемые с матерями, плакали женщины, которых продавали отдельно от их мужей. Разноголосый плач разносился над рынком, летя все дальше, в небо…

— Вот, видишь, — тихо сказал Аронг, крепко уцепившись за рукав плаща Айрана. — Видишь, что творится? Как подумаю, что и сам мог оказаться здесь, реши Нарен получить свой долг… Мороз по коже. А ведь однажды так и случится, я уверен…

— Не случится, — твердо ответил юноша, следя за тем, как все новые и новые рабы восходят на помост.

«Айран! Видишь мужчину на помосте? Который на китайца похож?»

«Вижу. И что предлагаешь?»

«Покупай. Принцип аукциона, думаю, знаешь? Вот и покупай. Оплата с меня. Сейчас организую».

«А зачем тебе именно он?»

«Не разговаривай! Покупай — и точка!»

Такой наглости от Меча Айран не ожидал. Потому только усмехнулся, пообещав себе вытрясти из железки все знания до капли, и подобрался поближе к помосту, чтобы слышать, как идут торги.

— Двенадцать золотых раз, двенадцать золотых два…

— Пятнадцать, — поднял руку юноша.

— Айран…

— Тихо. Так надо, поверь мне.

— Пятнадцать золотых раз…

— Двадцать.

— Двадцать пять.

Чернорабочий раб за двадцать пять золотых — это было что-то новенькое. Но повышать цену никто больше не стал. И через пару минут распорядитель подвел к юноше скованного раба, мрачного, как туча. На помост тут же вывели женщину с ребенком. По тому, какой тоскливый взгляд бросил только что купленный Айраном раб на эту женщину несложно было догадаться, что это была его жена.