таком положении она сама тянется к его губам. На вдохе тихим голосом она спросила:

— Скайлер тоже стал проблемой?

Террон весь сжался не столько от вопроса, сколько от тона Рей, который в контраст словам был чувственным и таким многообещающим. Это ведь не он — она так мстит. Плевать Рейлин хотела на Грейсон. Пришла она, только потому что Террон обидел «её мальчика». Принц прошипел:

— Рей, хочешь, чтобы я действительно разозлился?

Нова отвела от него лицо в сторону.

— Я всегда решала свои проблемы сама. Для этого мне не нужна чужая помощь, — сказала она, больше не смотря принцу в темно-серые глаза.

Тер усмехнулся. Всё ещё пытается строить перед ним сильную и независимую… Хорошо.

— Не устала всегда держать оборону? — спросил он, утыкаясь носом в её волосы. Она движением головы попыталась его отодвинуть. — Где твой нож, когда он так нужен? — насмешка, от которой стало ужасно больно, будто он знал, что за тайна скрывается за этим. — Или… тебе нравится, когда на тебя смотрят так, как утром те мужчины на собрании? — Террон прикусил край её уха, с удовольствием ловя отзвуки сбившегося от возмущения дыхания. Рей снова встрепенулась, как бьется крыльями пойманная птица, и ударила плечом его в грудь. Безуспешно. — Рей, какого дьявола ты приперлась ко мне в комнату, если не собираешься остаться тут на всю ночь? — последнее заставило её взять себя в руки, скользнуть вниз и в сторону за спину Ориона. Этот трюк она уже проделывала с принцем, Террон был готов и легко избежал захвата сзади. Зато девушка всё-таки разорвала с ним контакт и отошла на пару шагов.

Дыхание Рей сбилось. Вся ситуация походила на их бой в Вирте. Одна атака за другой, чтобы соперник не успел опомниться, чтобы даже на вздохи не хватало времени.

— Ты идиот, — выпалила она.

Террон с горечью улыбнулся: «Правильно, ненавидь меня. Так нам обоим будет проще все это забыть». Он снова взял оставленную им на перилах книгу и посмотрел на её страницы.

— Госпожа Нова, кажется камеры 21 и 26 вышли из строя. Разберитесь с этим.

Рей, вытянувшись, посмотрела в его книгу. Секунду спустя она молча развернулась и направилась к выходу из комнаты.

Террон же не сдвинулся с места. Он и дальше смотрел на гибкий экран размером не больше старомодной открытки, что расположился закладкой между страниц.

Он смотрел на взломанные Ларсом камеры. Проследил всю их цепочку по пути Новы. Рей шла так решительно, что было видно — она в ярости.

Террон большим пальцем огладил её спину на экране. Скверная вышла игра. Хотел хотя бы так удовлетворить своё эго, а в итоге почувствовал себя мудаком, не получив в сущности ничего. Ведь мог обмануть и притвориться кем-то ещё, не поехавшим извращенцем, но… им он и оказался. Мог получить что-то настоящее на память: поцелуй, касание, ночь. Но уязвленное королевское эго предпочло никому ненужные слова. Не слова, а клинки — те, что резали по старым рубцам. Таким он и останется в её памяти.

Последняя мысль колола, как терновый венец, осознанно надетый вместо короны.

Нет, все-таки Ларс хороший психолог… Он мастерски умеет сеять сомнения в чужих сердцах.

* * *

Седовласый мужчина в светло-сером костюме сидел напротив в низком кресле. Люциус, как зеркальное отражение, пытался поймать его движения и мимику. Он хотел подстроиться и понять, что же стоит за этой встречей, назначенной господином Ли-Цином — новым консулом империи Синьдзе на Эдеме. Он только вступил в должность и прибыл буквально несколько часов назад.

Молодая официантка с бледно-голубыми волосами поставила на низкий столик поднос со звенящими бокалами. Люциус на мгновение поморщился, поймав от неё нотки кислого волнения, впрочем ими тоже можно приправить этот разговор.

— Неужели империя так напугана возвращением Ориона-младшего, что вам пришлось так поспешно сорваться с Эпоса к нам? — в голосе Люциуса не было ни капли издевки, лишь искреннее волнение.

Ли-Цин мгновение молчал, затем, отпив из низкого стакана янтарной жидкости, сказал:

— Вы прекрасно знаете, что Ковантас Орион опасен для Эдема ничуть не меньше, чем для Эпоса. К несчастью, наш мир — колыбель слишком сильных древних родов. Оставлять их без контроля нельзя.

Люциус прекрасно это знал и не стал возражать, вот только пришлось ещё придушить в себе желание высказаться, что методы контроля империи крайне сомнительны и малоэффективны, так сказать…

— Я хотел попросить вас способствовать нашим переговорам с Орионом. На самом деле мне жаль, что мальчишка доставил вам хлопоты, и Эдему пришлось ввязаться в наши распри. Я меньше всего хотел, чтобы ваш мир пострадал от этого…

Люциус кивнул, признавая про себя, что консул довольно наглый тип. Пусть и не прямо, но, похоже, он угрожал Эдему последствиями, если они стану совать палки в колеса. Конечно, их маленький Эдем не сможет противостоять в прямой схватке Эпосу, но это не значит, что он прогнётся под какого-то императора. Тот и так захватил слишком много власти в своём мире, и Эдем не намерен поддерживать его экспансию дальше. В конце концов они и сами могут совладать с Орионом и получить от этого выгоду.

— Эдем всегда за то, чтобы конфликты решались мирным путем, так что мы только «за» начало ваших переговоров, — против своих скрытых мыслей заверил Люциус. — Мы уже давно начали подготовку к вашим с принцем переговорам.

* * *

Террон сидел в флаере, направляясь на очередную встречу, которая должна была закончиться лживыми заверениями дружбы. Он устал от этого вранья. Раньше, решившись прибыть на Эдем, он надеялся, что получится избежать худшего сценария, озвученного Ларсом. Теперь Тер понимал: всё, о чем говорит Стратос, сбывается. Возможно, на принца навалилась меланхолия от неизбежности будущих событий или от того, что его попытка оттолкнуть Нову вылилась в нечто отвратительное.

Последние три года его приближенные, несмотря на их образ жизни, находили себе кого-то. Ларс, как ни скрывал это, но набегами встречался с Хеленой. Сигурд, раньше не стремившийся заводить постоянные отношения, всё чаще возвращался в одно место на Гранд Терре. Место, где жила Танья.

С Терроном же все выходило, как в разговоре с друзьями во время первого их завтрака на Эдеме. Либо ничего не значившие встречи на одну ночь, которые поддерживал ранее Сигурд, считая это скорее нуждой, чем развлечением. Либо, если намечалось что-то долгосрочное, строгие предупреждения и запреты Ларса. На самом деле у Ориона не было даже надежды на что-то серьезное на его пути. Словно он не имел права на жизнь, как у других, даже как