– А пусть помаринуется. У меня пока нет для него времени.

Террелл еще полчаса занимался картой, делал какие-то заметки, измерял расстояния. Потом позвал Беглера. Тот сел, закурил и выжидающе посмотрел на шефа.

– Я полагаю, что мы здорово запутались в этом деле, – сказал Террелл, откидываясь на спинку стула и кладя ногу на ногу. – Постепенно я пришел к убеждению, что это Крис Бурнетт убил Сью Парнелли.

– Я вас слушаю. – Беглер превратился в само внимание.

– Мы знаем, что Бурнетт не в своем уме. Джина Лонг утверждала, что она посадила в машину высокого брюнета приятной наружности. Описание подходит. Время тоже совпадает. Наши люди нашли его в миле от того места, где была брошена машина, взятая напрокат. Я вполне допускаю, что Карш нашел этот пиджак в машине и на нем были кровавые пятна. Нельзя совершить такое убийство и не запачкаться кровью. Вероятно, Карш привез пиджак Хейру, а тот принялся шантажировать этой уликой миссис Бурнетт. Теперь становится ясно, почему она заплатила ему двадцать тысяч долларов.

Беглер тихо свистнул.

– А можем ли мы что-нибудь доказать, шеф?

– Пока еще не можем, но у нас есть Карш, и мы будем наседать на него, пока он не разговорится.

В этот момент зазвонил телефон, и Террелл снял трубку.

– Это говорит Тросби. У меня для вас интересная новость. Сегодня утром миссис Бурнетт снова положила на свой счет двадцать тысяч долларов. Это именно те деньги, которые, как мы думали, она собиралась отдать шантажисту.

Террелл от досады выругался про себя и взъерошил волосы.

– Номера те же?

– Точно.

– Спасибо. Право, я не знаю, что это значит. Но мне кажется, что мы напрасно беспокоились.

– Я тоже надеюсь. Тогда забудем об этой истории. Такой человек, как Треверс… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Конечно, Генри. Во всяком случае, большое спасибо тебе за звонок.

Террелл положил трубку.

– Миссис Бурнетт снова положила деньги на свой счет. Поэтому Хейр опять от нас улизнул. Но зачем она устраивала весь этот балаган и как ей удалось снова забрать деньги – для меня загадка.

– Вы еще не раздумали говорить с Каршем?

– Теперь у нас против него абсолютно ничего нет. Шантаж не удастся доказать, а если мы прицепимся к миссис Бурнетт, без чего не сможем обойтись, то тогда нам придется иметь дело с Треверсом. Итак, не будем поступать опрометчиво.

Он взял шариковую ручку и принялся сверлить ею дырку в бумаге.

– Эту машину исследовали на отпечатки пальцев?

– Конечно. Но ничего не нашли. Все чисто вымыто.

– Если все-таки мы бы смогли найти отпечатки пальцев в домике Парнелли, то сделали бы шаг вперед. Ты отправил нож на исследование?

– На нем только ваши отпечатки пальцев и Джины Лонг.

– Надо сейчас же послать Джейкоби в клинику доктора Густава – пусть привезет что-нибудь, что брал в руки Бурнетт. Потом Хесс поищет, нет ли его отпечатков пальцев среди тех, которые обнаружены в домике.

Беглер вышел. Когда он вернулся, Террелл все еще сверлил дырку.

– Джейкоби выехал. Что будем делать с Каршем?

– Давай поговорим с ним. Может, он запоет?

Вскоре в кабинет вошел Карш, бледный, нервный и перепуганный. Террелл спросил его о найденной машине.

– Какое вам до всего этого дело? Мне уже надоело таскаться к вам в полицию. Я случайно нашел эту машину и сообщил управляющему конторой по прокату, где она находится. Могу я оказать кому-нибудь услугу? Или меня сразу же должны подозревать во всех смертных грехах?

– Каким образом вы ее нашли?

– Я вам уже говорил. У меня в этом районе было дело, и я увидел, что там стоит машина. Я полюбопытствовал, что за машина, – это у меня чисто профессиональный интерес. И нашел табличку с именем владельца. А когда случайно проезжал мимо прокатной конторы, сообщил, что видел их машину. Могу я сделать человеку одолжение?

– Вы, и кому-то одолжение! – Беглер усмехнулся. – Если вы воображаете, что мы этому поверили, то глубоко заблуждаетесь.

– Что вы нашли в машине, Карш?

Тот пропустил мимо ушей замечание Беглера.

– Что? Я ничего там не нашел.

– Вот в этом я сильно сомневаюсь. Вы нашли там спортивный пиджак с кровавыми пятнами.

Карш был достаточно умен, чтобы не дать себя загнать в угол. Хотя на лбу у него и стали выступать капельки пота, он сумел выразить удивление:

– Пиджак с кровавыми пятнами? Шеф, я не имею понятия, о чем вы говорите. Честное слово.

– На заднем сиденье машины лежал пиджак с кровавыми пятнами, и вы его взяли.

– Я вообще ничего не брал и не знаю, чего вы от меня хотите. Я нашел машину, решил, что ее бросили, и сообщил об этом управляющему. – Карш заерзал на стуле. – Клянусь…

– Вы узнали имя женщины, которая взяла машину напрокат, и позвонили ей, верно?

У Карша округлились глаза.

– Один момент. Я из чистого любопытства спросил у управляющего ее имя, но ей не звонил. Почему вы так подумали?

– Вы позвонили ей и спросили, не теряла ли она водительских прав, ведь так?

– Определенно нет, шеф. Это вы, должно быть, перепутали. Я никому не звонил.

Целый час Террелл и Беглер донимали Карша вопросами, но он упорно стоял на своем, и раздосадованный Террелл в конце концов решил прекратить это. Улик у него не было. Он был убежден в том, что Карш лжет, но надеяться, что тот сдаст свои позиции, было бы пустой тратой времени…

– Уведи его прочь с моих глаз, – наконец сказал он.

Он отошел к окну, пока Беглер выводил Карша. В кабинет вошел Хесс:

– Результаты отрицательные, шеф. Джейкоби достал отпечатки пальцев Бурнетта, но я не обнаружил их на своих листах.

Террелл проворчал что-то и отпустил его. Затем вопросительно посмотрел на Беглера, который наливал себе кофе.

– Теперь мы снова пришли к тому, с чего начали, – изрек он. – Я уверен, что это Бурнетт убил ее, но мы ничего не сможем доказать. Во всяком случае, сейчас не можем.

Беглер взял документы об убийстве Парнелли.

– Значит, пока не будем закрывать это дело?

– Нет. – Террелл набил трубку. – Я не знаю, как долго его еще продержат в больнице. Пока он там, все будет в порядке. Но если его выпустят, он может совершить еще одно убийство. Тогда мы заберем его. Такие убийцы по большей части повторяют свои преступления. Да, оставим это дело открытым.

Доктор Циммерман был довольно полным и небольшого роста. Его глаза за толстыми линзами очков казались зелеными ягодами крыжовника. У него был вид равнодушного, спокойного священника, сидящего на исповеди.