* * *

– Ты уверена, что не знаешь никого с таким именем?

Инга шла рядом, едва передвигая ногами. Если бы он не провел с ней последние часы, решил бы, что та пьяна.

– Нет, Тимофей, – твердо повторила она то, что уже сказала ранее, – никакого Жору я не знаю. Но то, что я, скорее всего, видела именно его, почти не сомневаюсь. Он стоял там и смотрел на меня. Как думаешь, он может быть убийцей?

Скорее всего, она знала ответ заранее, но все равно разочарованно вздохнула, услышав его. Кольцов не хотел бы узнать, что он все время ошибался и Жора действительно маньяк.

– Знаешь, мне страшно, – сказала Инга, когда они подошли к серой пятиэтажке.

– С тобой ничего не случится, – твердо ответил он, заметив, как в ее глазах вспыхнули и тут же погасли зеленые искры, – обещаю.

Она ничего не ответила, но Кольцов был уверен, что и она верит ему, как он пообещал верить ей.

В кармане завибрировал телефон. Трусливая мыслишка проигнорировать вызов не возымела действия, очень уж настойчиво кто-то трезвонил. Он уже давно заметил, что звонки имеют определенную тональность, в зависимости от того, с какими новостями к тебе пробивается неизвестный пока абонент. Не всегда удается идентифицировать их заранее, скорее срабатывает некий механизм на уровне рефлексов, и тогда появляются желания не брать трубку или же, наоборот, скорее нажать кнопку для ответа.

– Тима, не отвлекаю?

Голос Марата не обещал ничего хорошего, но выбора у Кольцова не было. Убрав телефон от уха, он одними губами извинился перед Ингой и отошел на пару шагов в сторону.

– Говори, я не занят.

– Как понимаешь, звоню, я не чтобы позвать тебя во дворе поиграть. Появились новые сведения по твоему делу. Запишешь адресок?

– Что за сведения и почему звонишь ты, а не опер?

– Признаюсь, мне до жути интересно, до чего ты в итоге докопаешься, и хочется первым узнавать обо всех изменениях. Так что есть где записать? Или в эсэмэс скинуть?

– Не надо, – буркнул Кольцов, который не любил, когда оперативную информацию передают по такому ненадежному каналу, как мобильная связь. На случай, когда что-то нужно запротоколировать, он носил с собой блокнот и карандаш. Кстати, научился этому именно у Марата. – Сейчас запишу. Диктуй.

– Собственно, сведений не так много. Появился свидетель, видевший ночью мужика у того ДК, куда мы с тобой ездили на свидание к жмурикам. По камерам наблюдения установили личность.

– Почему решили, что он тот, кто нам нужен?

– Никто ничего не решил, Тима. – Марат глубоко вдохнул и шумно выдохнул. – Но кроме него, в ночь убийства там больше никого не было.

– А тот, кто его видел?

– Инвалид-колясочник. Не спится человеку ночами, вот он и катается по району, воздухом дышит.

– Просто подарок судьбы, а не свидетель, – иронично подметил Кольцов, когда Марат кашлянул в трубке, привлекая внимание:

– Есть еще кое-что. Не знаю, насколько важно, суть особо не меняется. Пришли результаты кое-каких анализов, которые я ждал, и теперь могу точно сказать, что жертвы погибли вовсе не от нанесенных ранений.

– От чего тогда?

– От страха, Тима.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Слышал, наверное, такое словосочетание, как «разрыв сердца», вот – это оно и есть. Их что-то очень сильно напугало, отчего они скончались еще до того, как им вырезали глазные яблоки и языки.

– Чепуха какая-то. Ничего не напутали в твоей лаборатории?

– Тима, я почти обиделся, – засопел Марат. – Но уже забыл твои неприятные слова и даже расскажу еще кое-что интересное. Имея новые данные, я первым делом проверил свеженький трупик, и знаешь что?

– Он тоже умер от разрыва сердца?

– А вот и нет! – торжествующе воскликнул эксперт. – Здесь как раз потеря крови и болевой шок.

– Про шок откуда знаешь?

– Если бы тебе наживую вырезали язык, вряд ли бы ты хохотал!

– Логично. Как ты сказал зовут свидетеля?

– Михаил. По неподтвержденным данным, он посещал ту самую секту. Адресок записал? Когда прокатишься?

– Да я, похоже, уже на месте, – протянул он, сверившись с табличкой на серой пятиэтажке. – Перезвоню, Марат. Пока.

Инга, заметив, что он закончил говорить, улыбнулась уголками губ, кивнула. Кольцов кивнул в ответ.

– Ты живешь в этом доме?

– Да, снимаю здесь квартиру.

– Если я через часок напрошусь в гости, примешь?

– Тогда мне нужно зайти в магазин, – смутилась она, – иначе нечем будет тебя угощать.

– Лучше отправляйся домой и не открывай никому до моего прихода. А знаешь что, пожалуй, я тебя провожу.

– Это как-то связано со звонком? Что тебе сказали?

– Пока ничего не понятно. Но скорее всего, я буду настаивать на твоем переезде.

Она не стала спорить. Кольцов проводил ее до квартиры, убедившись, что там никого нет и Инге ничего не угрожает. Скорее всего, меры были излишни, а само его поведение выглядело по-киношному глупо, но Инга больше не задавала вопросов, за что он был ей благодарен.

У нужной двери Кольцов замешкался, ощутив непривычную и давно забытую нерешительность. Даже если там его ждет убийца, он сумеет вовремя среагировать, бояться нечего.

В собственном страхе признаваться ой как не хотелось, он и не признавался, заталкивая ненужные мысли, всплывающие из таких глубин, о которых не догадываешься, пока оттуда не начнет сквозить, обратно, где им самое место. В голову, как назло, лезла всякая ересь: Жора с его порталами, преследующие не хуже маньяка сны. Но громче всего звучали слова Инги о том, что она следующая. Монстр в его кошмарах сказал то же самое. Монстру он не верил, зато поверил ей, как и обещал. Поверил и теперь боялся. За нее боялся куда более рьяно, чем за себя. У него шкура толстая, выдержит. Проверять на прочность женщину, которую он, скорее всего, полюбил, как-то не грело.

Надо же было понять такую простую истину тогда, когда та самая, которую он, скорее всего, полюбил, оказалась в непосредственной близости от возможного преступника.

С Кольцовым творилось что-то невообразимое. Хотелось бежать, не разбирая пути, чтобы ветер в лицо и чтобы рези в боку. Форменное мальчишество!

Что бы сказала Марина, увидь она его теперь? Наверняка что-то вроде: «Тимоша, побойся бога! Какая любовь в твоем возрасте?» А вот такая! Сумасшедшая и неожиданная! Может, оттого и сумасшедшая, что неожиданная, а может быть, и наоборот. Никакой разницы!

Марину он тоже когда-то любил до безумия и точно так же хотел бежать, чтобы ветер в лицо… Значит, не ошибся. Он снова любит, как когда-то.

Только вот любит уже другую.