Так случается. Но может, ему повезет, и другая ответит взаимностью, а уж он сделает все, чтобы на этот раз уж навсегда, чтобы никаких больше полумер.

– Вы к кому? Уберите, пожалуйста, палец со звонка.

Кольцов не сразу понял, что женщина в домашнем халате обращается к нему и что его палец продолжает давить на звонок, истошно верещащий в тесной квартирке. То, что тесная, было видно с порога, вся она была будто на ладони. Но палец все же убрал.

– Мне нужен Михаил. – Хотел назвать фамилию, но та вылетела у него из головы. – Он дома?

– Что вам от него нужно? – Женщина не доставала ему макушкой даже до плеча, однако настроена оказалась воинственно. Она вышла за порог, прикрыв за собой дверь, давая понять, что гостям не рада. – Сын очень устал и уже спит.

– Вам придется его разбудить. Меня зовут Тимофей Кольцов, я следователь из районного отделения.

Женщина как-то сразу растеряла свой пыл, даже будто бы стала меньше ростом, съежилась, как надувная кукла, которую проткнули иглой.

– Проходите. Нечего соседям глаза мозолить.

В разом севшем голосе больше не осталось бравады, ее будто вытеснила покорная неизбежность. Мать всегда чувствует свое дитя, знает о его грехах и ошибках. Теперь и Кольцов знал, что пришел по верному следу.

– Будете чай? – Женщина уже суетилась у плиты, усадив гостя за стол. – Могу заварить травы. Есть смородиновый лист, шиповник…

– Ничего не нужно, спасибо! – Ее гостеприимство не было похоже на отвлекающий маневр, она не пыталась тянуть время, и все же Кольцова грызло нехорошее предчувствие. Что-то должно было случиться, причем вот-вот. – Обещаю, что не займу у вашего сына много времени, просто задам пару вопросов.

– Я все про него знаю, – сказала вдруг женщина, подтверждая его недавнюю догадку, – спрашивайте. У него нет от меня секретов.

– При всем уважении, мне все же придется поговорить с ним лично.

Кольцов намеренно избегал слова «допросить», хотя чем дольше он находился здесь, тем сильнее крепла его уверенность в виновности неведомого Михаила.

– Это как-то связано с его собраниями? – Женщина села напротив, сложив руки в замок на коленях. – Да, я знаю, что никакие психологические группы он не посещает. Там ведь секта, верно? Если даже так, я смогу ему помочь, не сомневайтесь.

– Как вас зовут?

– Елена.

– А отчество?

– Просто Елена, не люблю, когда ко мне обращаются по отчеству, чувствую себя при этом старухой.

– Елена, вы только не волнуйтесь. Дело в том, что ваш сын мог находиться вблизи того места, где было совершено серьезное преступление.

– Вы его с кем-то путаете! – Глаза женщины стали наполняться слезами. – Миша очень домашний мальчик.

Если она и не врала, то, скорее всего, просто не знала всей правды. Уверенности в ее голосе было ничтожно мало.

– Вот это мне и предстоит выяснить.

– У вас есть ордер? – Подобно загнанному в угол хищнику, она пошла в наступление, не понимая, что своим поведением может навредить сыну.

– Для беседы ордер не нужен, – спокойно пояснил Кольцов. – Это не допрос.

Он все же произнес неудобное слово, но именно оно возымело нужный эффект.

– Хорошо, – сдалась собеседница, – только разрешите мне находиться рядом во время вашего разговора. Миша наблюдается у невролога, некоторые его реакции могут быть для вас не очевидны.

– Не вижу никаких препятствий. Мне важно одно, чтобы вы не влияли на его ответы.

Женщина молча поднялась и вышла из кухни. Вернулась уже с сонным, ничего не понимающим молодым мужчиной. Мужчина показался Кольцову странным, вел он себя совсем не как взрослый человек, скорее как мальчишка застигнутый за воровством шоколадки в супермаркете. Было и еще что-то, царапнувшее глаз, но что именно, сразу понять не удалось, а потом соображать оказалось слишком поздно. Стараясь спрятаться за мать, он бросал на гостя короткие затравленные взгляды и напрямую к Кольцову не обращался.

– Для чего меня разбудили? Я только заснул.

В голосе его слышались плаксивые нотки.

– Мишенька, милиционер хочет у тебя что-то спросить, – немедленно влезла женщина, нарушив данное ранее слово не мешать.

Слово «милиционер» прозвучало чужеродно и дико, будто на чужом языке, а «Мишенька» вдруг дернулся всем телом. Если бояться нечего, то с чего бы ему вздрагивать?

– Чего ему у меня спрашивать? – все еще не решаясь обратиться к Кольцову напрямую, он продолжал смотрел на мать.

– Ты только не волнуйся, – попросила она, – просто поговорите и все. Потом сможешь вернуться в постель.

Женщина наслюнявила палец и вытерла видимую только ей грязь на щеке сына. Тот поморщился, отстраняясь.

«Гнусный тип», – решил про себя Кольцов. Обычно такие и становятся маньяками, не выдерживая чрезмерной опеки, находя в своих злодеяниях отдушину и доказательство собственной самостоятельности. А потом возвращаются к матерям, и те отстирывают их трусы от запаха мочи, а рубашки от пятен крови.

Наверняка великовозрастное дитятко нигде не работает. С такого вопроса он и решил начать разговор, рассчитывая плавно подойти к интересующей теме.

– Я не работаю, – буркнул Михаил, зыркнув в сторону, дабы убедиться, что мать никуда не ушла и в случае чего сможет его защитить.

– Поэтому у вас много свободного времени для прогулок в местах, не предназначенных для данной цели? Вас видели возле здания ДК, когда оно уже было закрыто.

Плавно не получилось. Он представил, как сосунок разделывал трупы, смакуя каждое свое действие. Но больше всего его взбесило то, что урод мог причинить вред Инге, не вмешайся он вовремя. Кольцов почти уверовал в виновность тюфяка, сидящего к нему вполоборота, цепляющегося за мамину юбку, как не был уверен, пожалуй, никогда за всю свою работу в органах.

– Не понимаю, о чем речь. В ту ночь я спал дома, и мама сможет подтвердить мои слова.

– В какую именно ночь? – Кольцов ликовал. Вот он – тот самый момент, к которому он шел почти полгода, уже не надеясь напасть хотя бы на след убийцы. Теперь ему не терпелось провести допрос как можно скорее и отправить документы в суд. Вряд ли кто-то из адвокатов сможет ему помешать. В здравом уме никто не возьмется защищать упыря. Но даже если и так, он подождет. Главное, будет знать, что виновный в камере и новых жертв не будет.

– В ту, когда меня видели! – Михаил понял, что попался, и все равно пытался брыкаться. – Вы ведь с этого и начали.

– Насколько я помню, начали мы с обсуждения вашей работы. Разве нет?

– Хватит! – вскрикнула женщина, положив руки на плечи сына. – Вы не имеете права давить на него! Мальчик ни в чем не виноват, а вы ведете себя так, будто обвиняете его во всех смертных грехах!