— Инора Эберхардт поставляет косметику к Королевскому двору? — потрясенно переспросила я. — Кронпринцессе?

Об этом я слышала впервые. Ни сама инора, ни Сабина ни разу при мне об этом не упоминали, хотя такие покупательницы есть далеко не у всех косметических магазинчиков. Да что там! Я была уверена, что косметику королевскому семейству делает исключительно придворный маг. На фоне такого выдающегося известия померкло даже то, что Сыск знает о нарушениях, которые допускают инора Эберхардт и ее компаньон.

— Поставляет.

— Я увижу кронпринцессу, — почти восторженно сказала я.

И непременно расскажу об этом Регине. Наш приют, хоть и назывался Королевским, венценосные особы вниманием не баловали. Разве что король Лауф присылал проверяющих раз в несколько лет, да и те интересовались больше денежными вопросами, чем всеми остальными. Но это проверяющие. А тут — целая кронпринцесса, почти королева!

— Не увидишь, — охладил мой пыл Рудольф. — Она сама по магазинам не ходит. Посыльных из дворца присылает. И вообще, мы с тобой совсем не о том говорим.

Он выразительно покачал передо мной артефактом, а я поняла, почему не хочу его брать. Потому что, как только я это надену, причин находиться здесь у Рудольфа не будет и он от меня уйдет. А я этого не желала.

— А если вы столь снисходительно относитесь к мелким нарушениям закона со стороны иноры Эберхардт, — притворяясь, что ничего не понимаю, сказала я, — то тогда что ты делал у заднего крыльца нашего магазина в тот день, когда мы познакомились?

— Хочешь сказать, когда ты чуть меня с ног не сбила? — улыбнулся он. — Потому что познакомились мы позже.

— Это неважно, ты же понял, о чем я говорю, — отмахнулась я.

Он опять покачал перед моим носом артефактом, но я все так же делала вид, что у меня избирательная слепота. И что мне очень важен его ответ. Он задумчиво на меня посмотрел, вздохнул и сказал:

— Так и будем на пороге стоять? Может, хоть в квартиру пригласишь?

— Рассказ такой длинный?

— Очень…

В конце концов, я сегодня напоила чаем уже двух иноров, почему бы не угостить и третьего? Этот пришел без торта, а значит, к чаю у него ничего не будет, о чем я его сразу честно предупредила, когда мы прошли на кухню…

— Совсем ничего? — уточнил он, даже как-то погрустнев при этом.

— Совсем, — подтвердила я. — Был торт, его инор Хофмайстер принес, но они с Петером его и съели.

Свое сожаление по этому поводу удержать мне не удалось, тем более что сопровождалось оно моим тяжелым вздохом. С одной стороны, все правильно — кто принес, тот и съел. С другой, я и распробовать не успела, как торт закончился, и вот это уже никак не могло быть правильным.

— Надо же, инор Хофмайстер к тебе с тортами ходит, — не удержался Рудольф.

— Я же говорила, что он на мне жениться собрался. Так что не только с тортами, но и с букетами. — Я подумала и добавила: — А в следующий раз обещал и вазу принести.

Тут Рудольф увидел букет, пристроенный в единственную возможную емкость, и рассмеялся.

— Да, ваза, пожалуй, тебе не помешает, — согласился он. — Кастрюли следует использовать по-другому. Даже если они старые и облезлые.

— Не пропадать же цветам, — пожала я плечами. — Без воды они тут же завянут. А кастрюля мне не очень-то и нужна пока. Все равно готовить нечего.

— Штефани, а давай я тебя на ужин приглашу, — неожиданно сказал Рудольф. — Ты же наверняка не ела нормально сегодня.

— Мы с тобой днем в кафе встретились, — напомнила я.

— Так я поэтому и говорю, что не ела нормально, — невозмутимо ответил он. — То ковыряние в тарелках обедом назвать нельзя. Я даже не уверен, что ты там вообще что-нибудь съела.

Я поняла, что действительно хочу есть. Единственный кусочек торта, что мне достался, был необычайно вкусным, но лишь раздразнил привыкший к более основательной еде желудок, и сейчас желудок давал понять, что не просто готов к работе, а взбунтуется, если ее немедленно ему не предоставят.

— Но с условием, что ты мне расскажешь, что делал у заднего крыльца магазина, — поставила я условие.

— А если это тайна следствия?

— Тогда я с тобой никуда не иду. И артефакт твой не надеваю. Ты не доверяешь мне — я не доверяю тебе.

Он удивленно на меня посмотрел. Подумал немного, потом сказал:

— Хорошо. Расскажу то, что можно. Если бы ты у нас работала — рассказал бы все, а так…

— У вас же женщины не работают, — обиженно ответила я. — Так что получается, что ты мне не рассказал бы в любом случае.

— Почему? — удивился он. — Мало, но работают. К примеру, жена Шварца, что дело Сабины ведет, лет двадцать работает уже точно.

Он направил меня к выходу, и я не стала сопротивляться. И есть хотелось, и интересно было услышать, что он мне расскажет. И загадочная жена Шварца опять же. Не представляю, чем может заниматься в Сыске женщина столько лет. Разве что…

— Она секретарем работает? — уточнила я.

— Нет, — коротко ответил Рудольф и замолчал.

Молчал он все время, пока я закрывала дверь и мы спускались по лестнице. Я думала, Рудольф просто не хочет говорить о таких секретных вещах там, где могут услышать соседи, но нет — на улице он все так же продолжал загадочно молчать.

— Так кем же она работает? — не вытерпела я.

— Зачем тебе? — усмехнулся он. — Тоже к нам хочешь? Приходи, у нас интересно, а магам — в особенности. Для начала подучиться придется, но оно того стоит. Или ты решила всю жизнь у иноры Эберхардт проработать?

Он так явно переводил разговор на другую тему, что даже сомнений не осталось — ничего он мне про жену следователя рассказывать не хочет. Но я сдаваться не собиралась.

— Караулить у заднего входа незадачливых продавцов и пытаться втереться к ним в доверие? — ехидно спросила я. — Этим занимается и инора Шварц? А долго учиться придется?

Он захохотал, неожиданно поцеловал меня в щеку и заявил:

— Боюсь, что втираться в доверие у тебя никогда не получится, так что инора Шварц может не опасаться конкуренции.

Я сделала оскорбленное лицо, но любопытство было сильнее желания выглядеть подобающе, так, как нас учили в приюте. Какой ужас, прошло всего несколько дней, как я оттуда вышла, а меня уже на улице целует совершенно посторонний инор, а я даже на него не ругаюсь. Богиня, что сказала бы сестра-смотрительница? Мою вину несколько смягчало только то, что я его целовать не собиралась да поцелуй был скорее дружеский, такое мимолетное касание, легкое и нежное…

— И все-таки, кем у вас может работать замужняя женщина? — не унималась я. — Дом, дети и все такое… Это же времени требует.

— Детей у них нет, насколько я знаю, — неохотно ответил Рудольф. — И отношения в семье такие, что каждый стремится на работе подольше задержаться. Давай о чем-нибудь другом поговорим, а? У меня такое чувство, что я начальство за глаза обсуждаю.