Луна поджала под себя ноги и села на ковер у камина. Она грызла печенье и читала книгу под названием «Темнота между звездами». Как вдруг кто-то позвонил в дверь.

– Кого могло принести в ночь перед Рождеством? – вскипел дядя Вишес в своей дипломатической манере и встал, чтобы открыть дверь.

– Спросите своего сына, – ответил ему я.

Я знаю, что это было очень глупо – приглашать Поппи и Ленору, но в свою защиту скажу, что это на самом деле была не моя идея и не моя работа. Вон практически просил меня пригласить сестер. А так как мы все еще спорили о том поцелуе с Луной, который произошел по причине того, что он думал преподать мне какой-то урок, но я думаю, что он врет, то я подумал: почему бы и нет?

Он сказал, что ему надо обсудить с младшей Асталис какую-то стажировку, которую она почти украла у него. Не знаю. Мне все равно. Я просто знаю, что это хорошая возможность зацементировать тот факт, что у меня не разбитое сердце.

Потому что так и есть.

Трахать эту Луну.

А, подождите. Кто-то и так ее уже трахнул.

Прекрасно. Инфляция моей любви стремительно взлетела выше крыши. Но на самом деле я больше переживаю о том, что я не переживаю ни о чем. Растерян? Да. Все, что я знаю, так это то, что Луне снова удалось подружиться со мной в домике на дереве, а я принял ее дружбу, очевидно, я выступаю в роли ее коврика. Чтобы сделать все еще хуже, Луна флиртовала с такими людьми, как Джефферсон, прямо передо мной и целовала моего лучшего друга. И меня не должно это волновать, но нет.

Девочки вошли в гостиную, принеся с собой домашнюю выпечку и неловкую тишину, словно позади них было полумертвое животное. Луна не стала отрывать взгляд от своей книги, отчаянно стараясь не замечать эту ситуацию.

Дарья пригвоздила меня пронзительным взглядом с дивана, где сидела со своим женихом.

– Гладко, Коул.

– Ага, а еще толсто, длинно и жестко. Так? – прошептал я себе под нос и мельком усмехнулся.

– Асталис, – Вон встал.

Не надо быть гением, чтобы понять, к какой сестре он обращается.

Ленора ответила ему решительным взглядом.

– Спенсер.

– Ты сделала пирог?

– Нет, а что?

– Очень не хотелось бы видеть, как моя семья и друзья отравятся на Рождество, – съязвил он.

– Вот, у него есть сердце. Вы можете поверить, насколько я удивлена слышать это?

– Возможно, я не знаю своих тараканов, но ты точно не знаешь, что означает это слово. Переговорим, – потребовал он.

– Я знаю немало.

– Мне это хорошо известно.

– Почему Вон говорит на британском? – пробормотала Дарья, ошеломленно оглядываясь.

Эмилия и Барон восхищенно смотрели на сына и английскую девочку. Это похоже на автомобильную аварию – или на то, как чихуа-хуа стоит на двух ногах и читает стихи Шекспира, потягивая черный чай.

– Можем мы… – сказала она одновременно с тем, как он произнес: – Пойдем наверх…

Я бросил короткий взгляд на Луну. Ее взгляд был приковал к книге, но она улыбалась.

Ленни кивнула.

– После тебя.

Они исчезли наверху, оставив недоумение в комнате после себя.

Я быстро представил Поппи, Рексроты одарили мою девушку холодным взглядом, а затем направились на задний двор вместе с Пенном, Дарьей, Вией (сестрой Пенна) и с моим новым лучшим другом – пивом. Дарья пригласила Луну, но та вежливо отказалась.

Час спустя я пошел в туалет. Он оказался закрыт, но вместо того, чтобы идти в другой, я решил подождать. Луна открыла дверь через минуту, ее глаза были красными.

– Эй, – сказал я. Что звучало ужасно глупо.

Она обошла меня, но я уцепился за ее запястья. Ее плечо прижалось к моей груди.

Я проворчал ей в ухо:

– Извини.

Она замерла на месте, вглядываясь в невидимую точку на противоположной стене.

– Я. Правда. Я… – покачал головой. – Я не то имел в виду, когда мы виделись в последний раз.

– Что именно? – Она посмотрела на меня, ее глаза потемнели.

– Слова. Только слова. Не поцелуй. – Я специально упомянул поцелуй.

– Тогда почему ты еще с Поппи?

Если бы не все остальное, то ее прямота была бы замечательной.

– Потому что прощение тебя требует цену, которую я не готов платить, – признался я.

– Я никогда не просила тебя прощать меня.

Я устало улыбнулся.

– Видишь?

Она покачала головой, ускользая от меня. От нас. Но я не готов. Я хотел, чтобы она мучилась, а не уходила.

– Или вместе, или никак, Луна Рексрот, – прокричал я ей в спину. – Ты мое «или вместе, или никак».

Луна

Я не хочу ничего больше, чем избегать места жительства Коулов, пока не вернусь в Аппалачский, но я не могу отказать Розе.

В ее защиту скажу, что в сообщении она подчеркнула, что Найта не будет дома. Я чувствую себя дурацки благодарной. Единственной просьбой Розы было, чтобы я принесла блокнот и ручку.

Я оказалась у ее двери в шесть вечера, размышляя, с Поппи ли Найт, а потом напомнила себе, что меня не должно это волновать. Лев проводил меня в спальню Розы наверху. Весь особняк Коулов был данью южному и мягкому. Мебель с классической обивкой, окрашенная в цвет хаки или бежевый, железные и хрустальные люстры, коллекция старинных гончарных изделий и плющ, покрывающий наружные стены.

Когда я двинулась дальше по просторному коридору, мимо меня прошла медсестра, быстро сбежала вниз по лестнице и стала рыться в своей сумке. Мое сердце сжалось от боли. Интересно, как это может быть просто работой для некоторых людей.

Людей, которые в ответе за наши хрупкие жизни.

Я приоткрыла дверь комнаты. Роза, похожая на смерть, сидела на кровати.

Я сделала шаг назад, проглатывая ее изможденный образ, и прислонилась к стене. Я видела ее в канун Рождества, на само Рождество, но тогда она была в роскошных платьях и хорошо сшитых пальто, которые скрывали то, насколько худой она была. Ее щеки впали, глаза обрамлены темными синяками. Она указала на меня костлявым пальцем, держа в руке салфетку.

– Моя милая девочка. – Она улыбнулась сквозь боль.

Я осторожно вошла в ее королевство, заставляя себя лучезарно улыбаться в ответ. Я была так погружена в свое собственное горе, что даже не задумывалась над тем, с чем столкнулся Найт в мое отсутствие.

Его мать умирает. Это глупая, ужасная правда.

Роза похлопала по краю кровати, и я села туда, не отводя взгляда от нее. Аппаратуры, подключенной к ней, на тумбочке, тревожной кнопки на стене.