«Филипп Вандердеккен, чего ты боишься? Разве у тебя не заколдованная жизнь?»

«Я не знаю, заколдованная ли у меня жизнь, но знаю, что сейчас она в опасности!» – отвечал я.

«В опасности! – повторила она. – Нет, она могла бы быть в опасности, когда ты вверял ее делу рук человеческих, вашим хрупким судам, которые от первой сильной волны разлетаются в щепки. Но где же может быть опасность в раковине русалки, которую щадит мощный, грозный вал и бурливый прибой не смеет захлестнуть своей пеной!.. Ты ищешь своего отца, Филипп Вандердеккен?»

«Да, ищу! Разве на то не воля Неба?» – спросил я.

«Это твоя судьба, твое предназначение! Хочешь, мы будем вместе искать его? Раковина эта моя; ты не знаешь, как управляться с ней, дай я тебе помогу».

«А сдержит она нас двоих?»

«Вот увидишь!» – отозвалась она, смеясь, и на мгновение скрылась под водой, потом снова вынырнула сбоку и, к великому моему ужасу, села подле меня с края, но ее вес как будто не придавал тяжести, и едва только она присела на край, так что ноги ее оставались в воде, раковина быстро понеслась вперед.

«Боишься ты еще и теперь, Филипп Вандердеккен?» – спросила она меня.

«Нет!» – ответил я.

Тогда она откинула с лица волосы, отчасти скрывавшие ее черты, и, склоняясь надо мной, сказала:

«Ну, так взгляни на меня!»

Я взглянул, Амина, и увидел тебя!

– Меня?! – повторила Амина, усмехаясь.

– Да, это была ты, моя Амина! Я назвал тебя по имени, заключил в свои объятия и почувствовал, что могу оставаться с тобой и в то же время плавать по всему свету.

– Продолжай, Филипп! – сказала Амина.

– Мне снилось, что мы с тобой плыли тысячи и тысячи миль, мимо чудесных островов, то посреди течения, то у самых берегов!

«Не на тихих водах и не в спокойном море должны мы искать твоего отца, – говорила русалка, – надо испытать иные средства!..»

И вот волны стали постепенно вздыматься, море забушевало, и буря с бешенством кидала из стороны в сторону нашу утлую ладью, но ни единая капля воды не попадала в нее, и мы спокойно носились в ней в такую бурю, которая поглотила бы неизбежно самое великолепное судно.

«Ну, мы теперь опять у Капа! – сказала ты. – Здесь ты можешь встретить твоего отца. Надо хорошенько изучать горизонт; если только завидишь где-нибудь судно, так это он, так как в такую бурю только корабль-призрак может носиться по волнам». И вот мы наконец увидели судно, борющееся с волнами!

«Вот оно! – крикнула моя спутница, указывая пальцем на судно. – Вот где твой отец, Филипп!»

И мы быстро понеслись к судну; нас увидели и ждали. Мы причалили к судну; нам спустили сходню; хотя в такую бурю не могла бы пристать никакая шлюпка, наша раковина благополучно подошла. Я взглянул вверх и увидел отца! Да, это был он, я слышал, как он отдавал приказания, я сорвал с шеи реликвию и протянул ее ему. Он улыбнулся, стоя на планшире и держась за ванты. Я стал, чтобы схватиться за канат, который нам кинули, как вдруг раздался пронзительный крик и со шкафута прыгнул в нашу раковину человек. Ты пронзительно вскрикнула, соскользнула с края раковины и исчезла под водой, а раковина, управляемая человеком, занявшим твое место, умчалась от судна с быстротой вихря. Я ощутил смертельный холод во всем теле и, оглянувшись на своего нового спутника, узнал в нем Шрифтена, того одноглазого негодяя, который утонул с остальными, когда мы потерпели кораблекрушение!

«Нет! Нет! Не теперь еще!» – крикнул он.

В порыве бешенства я сбросил его с раковины, но он держался на воде, как пробка, ныряя в волнах.

«Мы еще свидимся с тобой, Филипп Вандердеккен!» – крикнул он мне.

Я с отвращением отвернулся от него, и в этот момент волна захлестнула мой челн, и он затонул. Я очутился в воде и чувствовал, что тону, ухожу все глубже и глубже, и вдруг проснулся. Ну, а теперь, Амина, что ты скажешь про этот сон? – спросил Филипп после некоторого молчания.

– Что я скажу? Мне кажется что он указывает тебе, что я твой лучший друг, а Шрифтен твой злейший враг!

– Согласен, но ведь он умер!

– А разве это так достоверно известно?

– Он едва ли мог спастись, чтобы я не знал об этом!

– Во всяком случае, мне кажется, тебе до поры следует оставаться здесь и в дальнейшем позволить мне руководить тобою, как это было во сне. А теперь не будем больше говорить об этом; помни только, что ты дал мне обещание исполнить мою просьбу.

– Да и готов исполнить, говори, в чем она?

– Сейчас мне нечего просить у тебя; ты со мной, и мне ничего больше на свете не надо! – отвечала Амина и припала к мужу на плечо.

Прошло около трех месяцев после этого разговора. Филипп и Амина снова сидели на том же бережку, ставшем их излюбленным местом отдохновения, и вспоминали, что здесь, на этом самом месте, Амина предложила ему внушить сон, а потом услышала рассказ мужа об этом сне и здесь же истолковала ему его.

– Да, да, – говорил Филипп, – только если спросить об этом мнение патера Сейсена, он, наверное, не одобрит твоего поступка.

– Ты полагаешь? Что же, пусть себе осуждает, если хочет, я ничего не имею против! Сказать ему об этом?

– Нет, нет, – возразил Филипп, – пусть это останется тайной между нами!

– А представь себе, что я желала бы поговорить об этом с нашим добрым стариком! – сказала Амина.

В то время как она говорила, Филипп вдруг почувствовал, как что-то коснулось его плеча, и дрожь пробежала по всему его телу. Он оглянулся назад и, к неописанному своему удивлению и ужасу, увидел лоцмана с «Тер-Шиллинга», одноглазого Шрифтена, которого он считал утонувшим, но который теперь стоял за его спиной с письмом в руке.

Это внезапное появление злобного урода вызвало у Филиппа невольное восклицание:

– Милосердый Боже! Неужели это возможно?

Амина, также обернувшаяся при этом восклицании, при виде Шрифтена закрыла лицо руками и разразилась слезами; и это было не чувство страха, а сознание, что ее муж никогда не будет знать покоя при жизни и обретет его только в могиле.

– Филипп Вандердеккен, хи, хи! – говорил Шрифтен. – Я имею письмо к вам… от компании.

Филипп взял у него из рук письмо, но прежде, чем вскрыть его, посмотрел на Шрифтена и сказал:

– Я думал, что вы утонули с остальными! Каким образом вы спаслись?

– Каким образом я спасся? Хи! Хи! – отозвался лоцман. – А позвольте спросить, каким образом спаслись вы?

– Меня выкинуло волной на берег! – сказал Филипп. – Но…

– Но… – повторил Шрифтен. – Хи! Хи! Волны не должны были выбрасывать и меня, не так ли?