Но теперь нужно думать не только о короле. Элдормен Идрик стал ушами Этельреда как ни один другой человек в королевстве. Если Идрику станет известно о том, где прячется Эльгива, он тут же не преминет использовать ее каким-то образом в своих целях. Либо же может потихоньку убить ее.

Она не испытывала особой любви к Эльгиве, поскольку эта женщина когда-то была ее врагом и соперницей. Но тем не менее она не хотела, чтобы та попала в лапы Идрика. Если Эльгива и в самом деле нашла себе приют у этого Турбранда, зачем предавать ее? Кому это на руку? Насколько она понимала, уж точно не ей.

– А делать ничего не нужно, – сказала она отцу Мартину, – за исключением того, что все это должно остаться строго между нами. Заговорив об этом, мы только вызовем пересуды и споры, действительно ли та черная дама является Эльгивой. Кто бы ни была та женщина, ее присутствие в Холдернессе осталось незамеченным для Идрика и его людей. И я была бы довольна, если бы так все и оставалось.

Если это Эльгива, то пусть себе остается с Турбрандом в Холдернессе. Если не давать ей власти, от нее не будет никакого вреда.

Отец Мартин уже давно ушел, а мысли Эммы все крутились вокруг того, что он ей рассказал, и в конце концов она решила открыться Марго.

– Как ты думаешь, Марго, мудро ли я поступлю, сохраняя молчание об Эльгиве? – спросила она. – Если это, конечно, Эльгива. – Она расхаживала по комнате и рассуждала вслух. – Может быть, мне следовало бы послать туда кого-нибудь, кто выяснил бы, есть ли в этой сказке о темной даме хоть капля правды.

– А даже если и правда, – задумчиво сказала Марго, не отрываясь от своей вышивки, – то ведь все равно король боится не Эльгивы, не так ли?

– Так, – ответила Эмма. – Он боится человека, за которого она могла выйти замуж. И это определенно не Турбранд, который, если источник отца Мартина сказал правду, вполне доволен собственной женой и не думает собирать армию, чтобы воевать против короля.

– Но если не было упоминаний о датчанине, пребывающем рядом с этой дамой-лебедем, тогда что же тут плохого? – спросила Марго.

«Совсем ничего плохого, – подумала Эмма, – разве что…»

Ей на ум приходил только один мужчина, который мог бы соблазниться женитьбой на Эльгиве, чтобы с помощью ее земель, золота и людей бросить вызов королю и сменить его на троне. Если Этельстан узнает, где прячется Эльгива, может быть, он попробует осуществить все это?

Этого она не знала и не видела причин для того, чтобы подбрасывать ему соблазн, который мог бы подтолкнуть его на этот путь. Она заверяла себя, что она опасается определенно не того, что Этельстан, как и его отец несколько лет назад, может подпасть под чары леди Эльгивы, а что он может попытаться захватить трон.

Ноябрь 1008 года

Редмир, Холдернесс

Едва забрезжил рассвет и небо за окном комнаты начало бледнеть, Эльгива проснулась от сладостного прикосновения кончиков пальцев, ласкавших ее обнаженное бедро и медленно скользнувших ей между ног. Она повернулась, протянула руку к мужчине, лежавшему рядом с ней на огромной кровати, и нежно положила ладонь ему на щеку.

– Опять? – спросила она.

Вместо ответа он взял в рот ее сосок и с помощью своих рук и губ довел ее до такого состояния, что она уже готова была кричать от желания. Но он был не намерен торопиться и продолжал изводить и дразнить ее, пока она не выдержала и стала молить его взять ее; и тогда он наконец вошел в нее, начав медленно и постепенно увеличивать ритм движений, пока ее с головой не захлестнули волны наслаждения, после чего он и сам вскоре расслабился. Когда он отпрянул от нее, она осталась лежать в его объятьях, рассматривая его лицо в блеклом свете раннего утра.

– Как же мне не хочется, чтобы ты сегодня уезжал, – прошептала она.

– Прикажите мне остаться, и я останусь.

Ее темные волосы рассыпались по подушке вокруг них, и он принялся небрежно играть ее локоном. Ей была знакома эта игра. Он был дьяволом, искушавшим ее пойти на поводу своего желания и заставить его остаться. Но вчера они несколько часов обсуждали свой план, и теперь все приготовления были уже позади. У него уйдет несколько месяцев на то, чтобы переговорить с каждым из длинного перечня бывших вассалов ее отца, широко разбросанных по землям Мерсии и Пяти городов. Однако задача эта должна быть завершена к моменту, когда в мае в Сандвиче король Этельред соберет все свои корабли, а начать ее выполнение нужно сегодня утром, прежде чем все здесь проснутся и кто-то случайно заглянет в эту комнату.

– Я хотела бы остаться тут с тобой навеки, – сказала она, касаясь губами его пальцев, – но времени на осуществление всего задуманного у тебя очень мало. И чем раньше ты уедешь, тем скорее вернешься ко мне.

Губы его скривились в унылой улыбке.

– Как прикажет леди, – сказал он и издал разочарованный вздох.

Последовал еще один долгий последний поцелуй. Когда он встал с постели, она перевернулась и стала наблюдать за тем, как он одевается, восхищаясь игрой его крепких мышц под обнаженной кожей.

– Расскажи мне, Алрик, – сказала она, – что ты намерен им говорить.

– Я скажу им, – ответил он, натягивая шерстяные бриксы, – что вы живы и здоровы, но должны скрываться, потому что король хочет убить вас, как уже убил вашего отца и братьев. Еще я скажу, что, если они станут по глупости придерживаться своей клятвы верности Этельреду, он заплатит им за это предательством – отберет их земли, разрушит семьи. – Он сел рядом с ней и стал натягивать сапоги. – Я заверю их, что элдормен Идрик – лжец и убийца и что им следует бояться его, как гадюки, приготовившейся к броску.

Она села на кровати и оперлась подбородком о его плечо.

– Но ты должен подойти к этому постепенно. Не торопись. Прежде чем открыться им, убедись, что они тебе доверяют, а затем расскажи это кратко и как бы неохотно. Но ни слова не говори о Кнуте или Свене, и даже о Турбранде. – Этот мерзавец Турбранд, как и ее отец, не желал признавать, что женщина способна на больше, чем только рожать детей. С его точки зрения, ее роль заключалась в том, чтобы раздвигать ноги для Кнута да держать язык за зубами. Если бы он узнал, чем они занимаются с Алриком, он пришел бы в неописуемую ярость. – Мы не должны разоблачить свою игру до ее начала, а мой муж, похоже, еще не готов выполнить обещания, которые мне давал.

Она прекратила упрашивать Кнута вернуться к ней, а вместо этого стала посылать его венценосному отцу письма со всеми новостями, какие только могла собрать. Конечно, таких сведений было не много, но они могли ему каким-то образом пригодиться – это был ее способ напомнить ему, что он поклялся однажды отобрать корону у Этельреда.

Обувшись, Алрик повернулся к ней.

– Я должен посеять недовольство королем и недоверие к нему, не привлекая к себе особого внимания.

Она удовлетворенно кивнула:

– Ты все понял правильно. Когда Свен все-таки придет сюда, ему захочется, чтобы люди с Севера неохотно брали в руки оружие, чтобы воевать с ним. – Она закусила губу. Свен должен прийти. А до этого должен появиться Кнут, и уже очень скоро. Ей необходим сын. – Может показаться, – сказала она, словно раздумывая вслух, – будто в отсутствие моего мужа созданием фундамента для его правления здесь должна заняться я. Возможно, однажды он даже по достоинству оценит мои усилия.