время вдруг увеличится – что ж, это непредвиденные обстоятельства. Мы не можем по окончании рабочего времени выключить самолёт и выйти из кабины на высоте одиннадцать километров.

Короче! Взлетим, а там разберёмся! Так любили говорить мои седовласые командиры Ту-154, когда я, совсем зелёный, делал первые неуверенные шаги в большой авиации.

Опрашиваю экипаж, как себя чувствуют, не желают ли помахать самолёту ручкой и пойти знакомиться с Кишинёвом? В ответ слышу единогласное «не-е-ет!» Все хотят домой и клянутся, что чувствуют себя отлично. Я и сам давно не чувствовал себя таким бодрым. Нет, ну в самом деле, как можно уставать, выполняя любимую работу с таким чудесным экипажем и самыми замечательными пассажирами?

(Надеюсь, в службе планирования меня не читают – а то ещё примут к сведению).

Где-то там Дональд троллит Хилари, а я в пятый раз за день обхожу лайнер, довольный, как удав, проглотивший не менее довольного слона.

Да, кстати, о слонах! Надо бы поесть! Занятый работой, я совсем позабыл о существовании чувства голода, хотя ещё пару часов назад мой организм нещадно о нём сигналил. И, стоило об этом подумать, как желудок, окрылённый надеждой, довольно заурчал.

Возвращаюсь в кабину, прошу принести мне поднос с тем, что было горячим по выезде из гостиницы «Одессос». И под взгляды любопытных пассажиров, поднимающихся по переднему трапу, вкушаю блюдо, не торопясь запивая чайком. С той стороны окна я, пожалуй, смотрелся весьма колоритно.

Посадка окончена, приветствую пассажиров, приношу извинения за задержку, разъясняю причины и обстоятельства. Благодарю за терпение. Обещаю доставить их до Москвы за два часа сорок пять минут.

Долетели за два тридцать.

Выжали из лайнера если не максимум, то близко к этому, да и диспетчеры помогли, над Европой несколько раз спрямили. А их московские коллеги поразили в самое сердце: впервые за последние несколько лет, прибывая с юга, я получил короткую схему – от Климовска на 14-ю полосу, и это позволило выиграть минут пять по сравнению с обычной схемой от Скурыгино через VOR/DME Домодедово. На заходе болтало, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы сегодня испытали в Варне. Ваня отлично справился с посадкой!

Родное московское небо нас по-дружески потрепало по загривку, говоря: «С возвращением, парни! Молодцы!»

Мы дома.

Мы дома…

Дома.

Дома…

Пассажиры вышли, усталый зелёный самолёт опустел. Мы почти готовы уйти вслед за ними, я в заключительный раз обхожу NG, служивший нам сегодня верой и правдой. Обнял поочередно оба двигателя, прижался щекой, поблагодарил:

– Спасибо, брат! Ты молодец! До встречи!

И в компании двух весёлых красавиц-стюардесс, ставших за время приключений родными, отправился…

Домой, конечно же. К семье и детям.

Не забыли, надеюсь, за столь долгое повествование, что главной темой этого рассказа было отсутствие у меня автомобиля?

Самый важный рейс

2016 год, ноябрь

Полёт в мой родной город Барнаул состоялся в начале ноября. Из Москвы мы вылетели 6-го, а обратно вернулись 7-го. Уже сам факт полёта на Родину отличал этот рейс от других, но кое-что ещё сделало этот полёт самым важным в моём ноябрьском графике, а может быть и во всём 2016 году: обратно в Москву летела моя семья!

В первоначальной версии опубликованного ноябрьского плана в этот день у меня был какой-то дневной рейс. Потом план поменялся, меня назначили в ночной Кемерово. Вот тут-то меня и осенило: ночной Барнаул и ночной Кемерово – это по сути одно и тоже, разве что полёт в Кемерово чуть подлиннее. И чуть подороже, так как оплата нашей работы почасовая. Я предложил обменяться рейсами командиру, которому был назначен Барнаул, объяснил ситуацию – супруга с детьми в Москву полетит, – и тот, конечно же, пошёл мне навстречу.

С женой договорились, что детям ничего не скажем – хотелось посмотреть, как ребятишки отреагируют на внезапную новость о том, что в Москву их повезёт папа.

Сюрпри-и-з!

6 ноября Москва решила порадовать жителей настоящей зимней погодой, за несколько часов выпало огромное количество нежно-белого снега. Конечно, я понимал, что вряд ли данное природное явление положительным образом повлияет на регулярность полётов, скорее всего мы улетим с задержкой, но, признаюсь честно, неторопливо прибыв в аэропорт и оставив своего Бегемота108 на парковке, я шёл по снегу и радовался, как ребёнок! Очень люблю такую погоду – ветерок, снежок и при этом не холодно. Кто-то осыпает проклятьем зиму и пробки… а я иду в аэровокзал с улыбкой до ушей.

Мне предстоит выполнить ночной разворотный рейс в далёкий Барнаул в снегопад, и это замечательно! Что может быть лучше для заново родившегося пилота?

Каюсь, я бесстыже воспользовался правом сильного – попросился у второго пилота слетать и туда, и обратно в качестве пилотирующего. Я полгода не летал в город своего детства, хотелось самому выполнить посадку на неровный бетон барнаульской взлётно-посадочной полосы. А обратно, конечно же, мне хотелось везти свою семью лично.

Возможно, это смешно прозвучало – на самом деле ведь нет особой разницы, куда лететь и кому рулить, тем более что командир в любой момент имеет право взять управление на себя. Но существует некая знаковость в нашей работе, которая заключается в том, чтобы слетать самому в тот аэропорт, к которому по какой-то причине неровно дышишь.

Мне очень нравятся цвета нашей авиакомпании. Не думали мы в 2005 году, что сочетание огуречных цветов и красного может так радовать глаз и летом, и зимой. Прилетая в солнечный Тиват, находишь, что наши зелёные «Боинги» гармонично сочетаются с синим небом, горами и зелёной травой, деревьями. А зимой яркие краски греют на фоне снега.

Когда-то мы насмехались над огуречной раскраской и человечками на фюзеляже – они не только для пассажиров были чем-то вызывающие новым, пилотам они казались таковыми вдвойне. Или даже втройне – мы привыкли к строгим бело-синим расцветкам, на фоне которых даже скучная серая раскраска «Аэрофлота» смотрелась свежо и стильно. Сказать по правде, тогда никто не понял, зачем самолёты решили красить именно так – в зелёных человечков. Очень уж неожиданно это смотрелось после прежней бело-синей ливреи авиакомпании «Сибирь».

Очень быстро ощущение начало меняться, и сегодня я не знаю ни одного пилота в авиакомпании, который бы насмешливо отзывался о «человечках». Может быть, таковые есть, но они разумно держат мнение при себе, так как большая часть коллектива их попросту не поймёт. Недавно пошли упорные слухи о грядущем ребрендинге в сторону более спокойных линий – мол, перенацеливаемся на более взрослую, серьезную публику. Открою инсайдерский секрет: мы, работники S7, не очень-то и хотим перекрашиваться. Мы сроднились с нашими яркими самолётиками. Они радуют глаз и греют душу!

– Привет, брат! Замёрз?

Замёрз. Снег забил всё, что можно забить. Сегодня у нас самые что ни на есть Сold Weather Operations – процедуры, применяемые в холодное время. Будем двумя типами жидкости обливаться: сначала удалим снежные отложения, затем обольёмся защитой от наземного обледенения. Сразу после выполнения подготовки кабины к полёту включим обогрев приёмников полного давления, чтобы растопить лёд, который в них образовался за время стоянки, и не дать ему ни малейшего шанса появиться вновь.

Снизу датчик углов атаки, сверху – приемники полного атмосферного давления

«Эмирейтс» облили свой А-380 и из снежного царства стартуют в песочное, где всё ещё жарко… да там круглый год тепло. А у нас холод и царство снега. Наступает полноценная зима, и…

И это здорово! Отличная погода для полёта!

Мёрзнуть, обливаться, рулить по сугробам и лететь куда-то ночью – как же это классно! Куда лучше, чем тратить часы жизни на бессмысленные совещания.

Как же я люблю эту работу! И эти полёты – нескучные.