Сара взяла Гэвина под руку, глядя на него так, словно видела его впервые в жизни.

Может быть, так оно и было.

Гэвин сам не понимал себя. Возможно, этот толчок дала ему предстоящая дуэль. А может быть, дело в том, что он устал быть верным псом на государственной службе и носить поноску для правительства? Быть может, все из-за того, что он хочет отдохнуть от всех обязанностей, формальностей, из-за того, что он хочет Сару Петтиджон?

Он чувствовал, как в ней, сидящей рядом с ним в нанятом для прогулки кебе, ослабевает напряжение и вместо того, чтобы обсуждать условия их треклятой сделки, она начинает получать удовольствие от окружающего. Уже одно это убедило герцога в том, что идея поехать в Воксхолл была просто озарением свыше.

Он понятия не имел, что его ожидает, но она знала. Вместо того чтобы переехать мост, она попросила остановить кеб на берегу реки. Тут они наняли лодку, чтобы переправиться на другой берег.

Гэвин не помнил, когда в последний раз был на воде. Он вспомнил свое поместье и понял, что уже много лет там не бывал. И вообще не уделял время ничему, что не было бы его долгом.

В садах по ту сторону реки кипела жизнь: звучала музыка, кувыркались акробаты, выступали жонглеры, бродили толпы гуляк — а они еще даже не вошли в главные ворота. Им встретилась большая группа людей, одетых в маскарадные костюмы. Сара, как настоящий театрал, внимательно рассматривала их, и Гэвину было радостно видеть ее интерес.

За главными воротами наступающие сумерки озарял яркий свет бумажных фонариков. Гэвин арендовал беседку, и они перекусили: это был худший, но самый веселый ужин в его жизни. Впервые они с Сарой разговаривали как друзья.

На маленькой сцене в саду выступал итальянский певец, его сменил музыкальный квартет. Съев холодную курицу и выпив несколько бокалов ледяного шампанского, Сара и Гэвин пошли гулять по тропинкам сада. Они были не одни — тут и там по саду бродило множество пар.

Сара непринужденно рассказывала герцогу о своих планах относительно пьесы. Гэвину нравился ее энтузиазм. Этого тоже так не хватало в его жизни.

Опустилась ночь. Они легко, раскованно болтали, поддразнивая друг друга. С Сарой он мог выражать все, что было у него в мыслях. И она тоже не сдерживалась, свободно высказывая свое мнение.

Когда она впервые сама, без его приглашения, коснулась его руки, Гэвин почти оледенел. Он ничего не сказал, а через несколько минут она похлопала его по руке, говоря о том, что, по ее мнению, Ливерпуль не всегда делает, что хочет, — и он был с этим согласен.

Сара удивительно тонко и проницательно судила о политике. Они даже устроили словесный поединок, когда разошлись во мнениях, но потом — чудо из чудес — она сказала:

— Я не понимаю, Гэвин, как вам удается выдерживать эти бесконечные заседания Палаты, слушать этих лордов, которые снова и снова повторяют одно и то же. Я бы сошла с ума.

Гэвин. Он застыл на месте, а она, увлеченная темой разговора, продолжала идти, пока не поняла, что его нет рядом. Тогда она повернулась к нему лицом.

Он подумал, не сообщить ли ей о том, что она сейчас сделала, но потом решил оставить все как есть и посмотреть, не назовет ли она его по имени еще раз. Догнав ее, Гэвин сначала как бы невзначай коснулся ее руки, а потом смело взял ее ладонь в свою.

Сара не убрала руку. Она посмотрела на него.

— А у вас это неплохо получается, знаете ли?

— Что? — невинно спросил он.

— Поступать по-своему. Не думайте, что я не замечаю, что вы делаете.

— А что я делаю?

— Это, — и она подняла вверх руку, которую он держал в своей.

— А разве это так ужасно?

Она подняла на него глаза, в которых отражался свет бумажных фонариков.

— Я не хочу вам доверять, — прошептала она.

— Но вы доверяете.

Сара, пропустив эти слова мимо ушей, сказала:

— Мне лучше всего одной. Вы это понимаете? Мне так спокойно и хорошо.

Когда-то он тоже так считал, но теперь сомневался.

— А мне постоянно говорят, что ни один из нас не должен оставаться один.

Он имел в виду свою мать и тетю, которые строили планы относительно его женитьбы.

— Вы — другое дело. А я уже была замужем. И это было неудачно.

— Почему?

Она вынула из его руки свою ладонь, и Гэвин отпустил ее. Однако он не хотел отходить от темы.

Шагая в ногу с ней, он сказал:

— Поговорите со мной, Сара. Расскажите мне. Не переносите на меня грехи другого мужчины.

Ее спина напряглась. На миг ему показалось, что сейчас она потребует отвезти ее в отель, но Сара сказала:

— Я не верю в любовь. И не поверю. Понимаете? Мне нечего отдавать.

— И все-таки вы отстаивали желание вашей племянницы выйти замуж по любви.

— Разве у меня был выбор? Я хотела, чтобы она получила то, чего она достойна, учитывая ее класс и происхождение. Для нее это был единственный путь. И я с гордостью могу сказать, что она не ошиблась в выборе.

— Согласен. Однако я помню, что вы были намерены позволить ей сложить собственное мнение.

— Так и должно быть, это ее право.

— Но себя вы крепко держите в узде.

Она остановилась, словно ее удивило это замечание.

— И я себя тоже, — признался он.

— Мы совершенно не похожи, — заверила его она.

— А может быть, в нас больше общего, чем вы думаете? Мы оба яростно отстаиваем свою независимость, у нас обоих высокие идеалы, за которые мы готовы бороться до конца. — И, не дожидаясь ее ответа, он заключил: — Мы оба очень боимся принять неверное решение. И бессильны принять верное.

Это была правда. Гэвин больше не знал, чего хочет.

— Идемте, — сказал он, беря ее за руку. — Становится поздно. Пора уходить.

Он двинулся к воротам, но Сара осталась на месте.

— Чего вы хотите? — требовательно спросила она. Подойдя на шаг ближе к нему, женщина спросила, понизив голос: — Секса? Тогда почему не занялись этим вчера ночью? Или сегодня, когда мы еще были в гостинице? Зачем было ехать сюда?

Она указала рукой на сад.

— На что вы жалуетесь? — возразил он. — Вы не проявили никакого энтузиазма по поводу нашего договора.

— О! — Она притворилась, что не понимает. — Вы хотите, чтобы я проявляла энтузиазм, продавая себя? Я не поняла. Тогда позвольте мне попробовать еще раз, ваша светлость.

Она порывисто качнулась к нему, выставив грудь и выпятив губы.

— Гэвин, я вне себя. Спасибо за то, что сделали меня своим домашним любимцем…

— Это неправда, и вы это знаете, — с жаром проговорил он.