мы заканчиваем. Угостись там чем-нибудь. Там кампари есть, свежие орехи. Давай, дочь, я страшно занят.

Я решительно ничего не поняла, но послушно поплелась в кабинет, который мне очень нравился, включила свет, уселась в мягкое кресло. Через пару минут тягостного ожидания, так ничего и не поняв, я достала из бара бутылку кампари, набросала в стакан побольше льда, чтобы было не так сладко, немного подумала и не поленилась отрезать ломтик лимона. Действие вкуснейшего напитка было приятным, обволакивающим, но пустой желудок требовал горячей и желательно сытной еды. Я съела несколько орехов, когда хлопнула входная дверь. Это могла быть только Клавдия. Я выскочила из кабинета ей навстречу и поняла, что не ошиблась, пришла папина помощница, в руках у нее был какой-то пакет.

– Клавдия, что происходит? Кто это у папы?

– Ветеринар, – пояснила женщина. – Ты, наверное, есть хочешь?

– Хочу – это не то слово, но что у вас делает ветеринар? Что с кошками? Кто-то заболел?

– Слава богу, нет. Да ты заходи, я тебе пока бутербродик сделаю.

В это время в коридоре послышались шаги и голос отца. Он прощался с доктором, и, судя по тону, ничего страшного ни с кем не произошло. Через пару мгновений он вошел в кухню, держа в руках какой-то кулек.

– Вот, извольте, – сказал он, протягивая мне сверток для ознакомления, – Ульяна Андревна сегодня с улицы притащила.

В маленьком одеяльце моргал глазками-пуговками и отчаянно дрожал крошечный щенок йоркширского терьера. Отец рассказал, что Ульяна Андревна нашла на обочине выброшенного щенка примерно два часа назад, схватила его за загривок и принесла домой. Кто-то безжалостно выбросил «лишнего» песика на улицу. Он был голоден, глазки заплыли от гноя, нос сухой и горячий. Отец немедленно вызвал ветеринара, тот приехал, осмотрел детеныша, промыл ему глазки, сделал укол. Малыш поел и вроде немного успокоился, но время от времени проявлял беспокойство и начинал дрожать.

– Можешь не пожирать его глазами, – строго предупредил отец, – я тебе уже отдал Феофана, этого не отнимешь. И не надо так на меня смотреть. Это собственность Ульяны Андревны.

Я вздохнула, щенок был такой маленький и хорошенький, что сердце мое сжалось в комок. Ульяна Андревна, на которую я до сих пор как-то не обратила внимания, громко шикнула на меня, когда отец устроил щенка на диване. Она улеглась рядом с ним, всем видом показывая, что приближаться к ребенку не следует. Было ясно, что она уже считает щенка своим. Это было справедливо, ведь, в конце концов, именно она его нашла и именно ей он обязан спасением жизни.

Мы почти закончили ужин, на который Клавдия подала изумительный суп из белых грибов и запеченную красную рыбу, когда я наконец решилась.

– Папа, мне нужно тебе кое-что рассказать, – объявила я и выложила все, что мне стало известно об отношениях Стаса и Инги, а также о том, что произошло в юбилейный вечер.

– Я не готов сейчас это обсуждать, – сказал отец, когда я умолкла, – мне нужно обо всем этом подумать.

– Папа, я ей верю, она не врет.

– Что ж, это тоже может быть. Но мы поговорим об этом позже.

Я не стала настаивать.

После ужина я устроилась за отцовским ноутбуком – вчера у меня был Сережа, сегодня завал работы – и стала шерстить все соцсети подряд. Ольгу Говоркову я обнаружила в «ВКонтакте» и в «Одноклассниках». До чего же соцсети упростили сбор информации о человеке: то, за что раньше платили частным детективам, что раскапывали, придумывая хитроумные оперативные комбинации и опрашивая множество свидетелей, теперь люди выкладывали сами. Места отдыха, увлечения, друзей, свои геолокации, информацию о времяпровождении… Поскольку я не числилась у дамы в друзьях, вся полнота информации о ней оказалась мне не доступна, но кое-что стало понятно и так. К моменту, когда настала пора уходить, у меня уже почти созрел план. Мы с отцом еще полюбовались ребенком, которого по-прежнему бдительно охраняла Ульяна Андревна, и я стала собираться.

– Пожалуй, он будет Славиком, – сказал отец, с нежностью глядя на маленький комок шерсти, тщательно вылизанный кошкой.

Марфа Васильна тоже решила включиться в воспитание младенца, вспрыгнула на диван и облизала щенка по новой. Дочь не посмела ей противостоять.

– Почему Славик? Это ведь жутко породистый щенок.

– А он паспорт с собой не принес, и Ульяна Андревна родословную где-то по пути забыла.

– Но почему Славик-то?

Отец вздохнул и покачал головой.

– Ах да! – дошло до меня. – Князь Милославский, что ли?

Отец только улыбнулся.

– Папа, а откуда повелось называть животных по «Иван Василичу»?

– Еще твои дед с бабкой называли своих кошек по именам героев советских комедий. Потом мы с Екатериной продолжили эту традицию, сейчас вот дошла очередь до «Иван Василича». И не смотри на него такими глазами. Не отдам.

В прихожей отец сунул мне в руку конверт с деньгами.

– Папа, мне не надо, я же теперь работаю, – запротестовала я.

– Ты – да, а Инга нет. Она, наверное, совсем без денег. Ей отдашь.

– Так ты…

– Не сейчас, – выставив ладонь, прервал меня отец, – просто отдай, не надо, чтобы она побиралась. Тут много, ей пока хватит.

По дороге домой у меня в голове крутилась только одна мысль: этот человек не мог никого убить. Никогда и ни за что.

Дома я отдала Инге деньги, и она засобиралась домой, вытирая бегущие по щекам слезы.

– Как ты думаешь, он сможет меня простить?

– Не хочу загадывать, но я бы не стала этого исключать.

На прощание Инга обняла меня, поблагодарила и, поцеловав крест, еще раз заверила, что все, что она мне рассказала, – правда.

– Ольга Леонидовна, здравствуйте, извините, что беспокою вас, не будучи лично знакома, но мне очень нужна ваша консультация. Ваш телефон мне дали в ветклинике на Пушкинской и сказали, что вы очень опытный человек в том вопросе, который меня интересует. Хотя я знаю вас и по группе террариумистов в «Одноклассниках».

– Так что вас интересует?

– Меня интересует ваш замечательный хамелеон Гоша и ваш опыт в разведении ящериц.

– Вы знаете, это