штаб отряда Кожанова. Приеду в одно селение – там его нет, в другом – тоже. Подводчик, молчаливый немец Поволжья, только исподлобья поглядывал на меня. То ли ему была неприятна поездка со мной, то ли он боялся, что у него заберут лошадь или оставят с подводой в отряде моряков. Я успокаивал его и обещал сразу же отпустить, как только разыщем штаб отряда.

Недалеко от Волги, возле пристани Золотое, мы наконец увидели всадников. Их было трое. Все они были в морских бушлатах, скакали галопом на хороших донских конях. Ленточки на их бескозырках развевались по ветру.

Подскакав к нам, один из матросов спросил, куда мы едем. Я вынул свое предписание, подал матросу.

– Мы знаем буденновцев, они хорошо дерутся, даже нам, морякам, не уступают, – уважительно поглядев на бумажку, сказал матрос.

В отряде Кожанова мне пришлось заночевать. Сам командир Кожанов произвел на меня хорошее впечатление.

– Вот мы, моряки, – говорил он мне, – пересели с кораблей на коня и чувствуем себя неплохо. Думаю, что не только остановим врага, но скоро и сами перейдем в наступление. А вы недавно из Москвы? Интересно, как здоровье Ленина?

Я ответил Кожанову все, что знал.

Утром Кожанов сказал:

– Я приказал занарядить подводу. Отвезут вас в штаб Буденного. Кстати, к нашему отряду прибилось двое буденновских бойцов, они вас будут сопровождать. Ребята хорошие, из госпиталя в часть возвращаются.

Распрощавшись с Кожановым, я поехал к месту назначения вместе с кавалеристами, которых мне «сосватал» Кожанов. Один из них – Иван Лютов – был уроженцем станицы Большая Орловка, другой – Роман Кононов – из станицы Средне-Егорлыкской.

По дороге Лютов стал рассказывать:

– В бою под Дубовкой нас маленько пулеметы зацепили. Меня в левую руку, а Романа в ногу. Не хотелось ехать в госпиталь, но делать нечего – приказ… А я чуть не плачу – коня с седлом в части оставил, конь что надо. Правда, из-за него, чертяки, меня едва на тот свет не отправили.

Лютов закурил и продолжил свой рассказ:

– Дело было так. В одном из боев под Котлубанью моего прежнего коня, которого я из дому взял, подбили. Ну а спешенный какой же я красный казак? День-другой поездил на подводе, ребята смеются, да и самому срамота: товарищи рубятся, а я только из карабина палю. До самых печенок надоело. И вот как-то еду я на подводе, около хутора Поздеева, вижу: пасутся две лошадки. Одна гнедая, другая – рыжая кобылица. Вот, думаю, прихвачу я эту гнедую коняку. За мародерство не сочтут, ведь то – на пользу революции…

– Ты про замок рассказать не забудь, – напомнил Лютову его товарищ.

– Не перебивай, расскажу, – ответил буденновец и продолжал: – Бросился я к коням. Гляжу, а они спутанные, да не веревкой, а железной цепью и на конце – замок. Вот, думаю, дьявол – хозяин-то, видимо, нарочно 6 выгнал коней в поле и заковал, чтобы никто не угнал.

Как ни крутил я цепь, ничего не мог сделать. Упарился, хотел уже бросить, шут с ним, с конем. Смотрю, скачет ко мне наш боец Иванченко. «Ты чего, – говорит, – Лютов, не берешь коня, не надоело тебе в обозе ездить, наверное, клинок-то твой без работы заржавел?» Меня от этих слов аж передернуло. «Поди, – говорю, – попробуй возьми его голыми руками. Замок-то французский». – «Ну и возьму», – ответил Иванченко. Соскочил с коня, отдал мне в руки поводья, а сам, смотрю, снимает с ремня карабин, приставляет дуло к замку. Не успел я опомниться, он как жахнет, замок вдребезги! Кони шарахнулись – еле сдержал. А Иванченко смеется: вот, мол, как надо французские замки открывать…

– Ты и про то, как дальше было дело, расскажи, – снова подзадорил его Роман.

– А дальше что же, – махнул рукой Иван. – Вызывают меня в штаб дивизии и говорят: «Ты, Лютов, взломом замков занимаешься? На тебя жалоба имеется». Хорошо, комиссар товарищ Детистов подошел к нам; я ему рассказал по порядку, как дело было. Он внимательно выслушал, посмотрел на штабных товарищей и сказал им: «Лютов правильно поступил, революции оружие нужно, а конь для кавалериста – это и есть его оружие».

Помолчав немного, Лютов продолжал:

– Бойцы у нас хорошие, а о командирах и говорить не приходится. Возьмем, к примеру, товарища Буденного, комдива нашего. Сам-то он из унтер-офицеров, но бывалый. В кавалерии еще в Русско-японскую воевал и в империалистическую с немцами дрался. Лихой командир, и смекалка у него большая. А начал с небольшого отряда…

Видно было, что Лютов хорошо знает биографию Буденного, любит его и гордится им. Он с увлечением рассказывал о том, как весной восемнадцатого года белые захватили станицу Платовскую – родину Семена Михайловича и арестовали много бедняков, в том числе и отца Буденного. Тогда Семен Михайлович собрал своих товарищей, демобилизованных солдат, и налетел на белогвардейцев. Станица была очищена от белых, захвачены два орудия, четыре пулемета, несколько десятков коней, винтовки. Освобожденные бедняки вооружились и образовали отряд под командованием Буденного. Вскоре к 1 нему присоединились другие красные отряды, а их в Сальских степях было много: Никифорова, Попова, Ситникова, Ковалева, братьев Колпаковых. Из них впоследствии и сформировалась 4-я кавдивизия.

Затем Лютов обратился к Кононову:

– Роман, а ты расскажи товарищу командиру про свою 6-ю дивизию.

– Да, очень прошу, – присоединился я к просьбе Лютова.

Кононов, как бы нехотя, начал свой рассказ:

– Села Воздвиженку, Вознесенское, Рагули, Арагир, Александровское, что на Ставропольщине, знаете?

– Откуда мне знать? Я в этих краях никогда не был.

– Так вот там тоже красные отряды начали расти как грибы после дождя. Про Ипатова и Апанасенко слышали?..

– Немного, – признался я.

– Они первыми стали формировать отряд. А про Ваню Кочубея, про Блинова тоже не слыхали? А ведь тоже – отменные командиры. Им помогали Киров и Орджоникидзе, которые Советскую власть на Кавказе устанавливали. Кроме того, недавно с Кубани, из района станицы Таманской, к ставропольцам прибыла большая группа войск под командованием Ковтюха. Так вот и образовалась наша 6-я дивизия. Батурин ею ныне командует.

– А где Апанасенко?

– Наверное, ранен и при части находится. Где ему еще быть.

– Нашего брата бойца, как только ранят, сразу в госпиталь, а сами командиры в строю остаются, – недовольно буркнул Лютов. – Равенства не получается.

В 4-ю дивизию я приехал поздно вечером. Первыми, кого я там встретил, были О.И. Городовиков и начальник штаба И.Д. Косогов. Они меня приняли с радостью.

– Вот хорошо, что приехал. Нам нужно штаб дивизии формировать, а подходящих людей нет.

– А где же ваш штаб? – спрашиваю я.