И нахожу.

Тела заблудших не подходят мне – слишком слабые. Лица калейдоскопом меняются одно за другим, не различаю их. Не успеваю. Все они – непригодны, краткосрочные и невкусны. Мне нужно другое тело, чтобы с его помощью свершить нечто ещё более важное, нечто необходимое мне! Тело, которое откроет для меня любые дороги.

Тело проводника.

– Кат… Кат… Анафема, чёрт побери! – голос Рэйвена подобно ветру проносится в сознании и стихает.

«Нужно вернуться. Должна вернуться.»

– Слышишь меня? Анафема! Катари, твою мать! Аллё!

Вслед за голосом приходит новая вспышка боли, и я воплю изо всех сил, не слыша собственного крика, но чувствуя привкус крови в горле. В моём горле. В моём теле, в которое я должна вернуться, пока эти безумные сменяющееся один за другим кадры с лицами поглощённых анафемой заблудших не свели меня с ума!

– Катари… Ну же… Пора… Пора просыпаться! Я тебе говядинки материализую! Ты же так и не поела?.. Просыпайся, говорю! Эй, Катари!

«Но я ещё не нашла то, что ему нужно. Я не знаю где анафема сейчас.»

Похоже, дела мои совсем плохи, раз голос палача звучит так встревоженно.

И вдруг чувствую удивительное удовлетворение, как если бы испробовала самого садкого в мире нектара, или обрела то, что делает меня невероятно счастливой. ЕЁ – не меня. Анафема нашла то, что так долго искала.

Она нашла проводника.

Лицо вихрем проносится перед глазами и я, ликуя, врываюсь в новое тело.

– Катари… Ну же… Открой глаза! ОТКРОЙ ГЛАЗА!!!

Веки распахиваются одновременно с фонтаном крови, который извергает мой рот прямо в лицо Рэйвену. Он прикрывает глаза, поджимает губы и несколько раз медленно вдыхает и выдыхает через яростно раздувающиеся ноздри.

А я лежу у него на коленях и продолжаю кашлять кровью, трясусь с ног до головы, да так сильно, что тело Рэйвена подпрыгивает вместе с моим. Холодно. Жарко. Страшно. Пусто.

Стёртое горло не просто саднит, оно разодрано до мяса. Подношу дрожащую ладонь к глазам и смотрю сквозь пальцы на перепачканное в моей крови дико раздражённое лицо палача.

Раздражённое.

Раздражённое.

– Видела? – цедит слова сквозь зубы, утирая лицо тыльной стороной ладони. – Видела, спрашиваю?

Киваю, протягиваю руку к его шее и сквозь боль хриплю:

– Да. Но не всё.

Касаюсь «красного солнца».

Судорожно выдыхаю, радуюсь вспышке белого света и непроглядной тьме приходящей ей на смену.

Получилось. И я готова увидеть ещё один кусочек пазла своей жизни.

***

Мне восемнадцать.

Об этом говорит всё в просторной гримёрке озарённой светом многочисленных светильников встроенных в высокий многоуровневый потолок. Пышные букеты цветов, преимущественно с белыми розами наверняка пахнут бесподобно. Жаль не могу почувствовать их аромат; так и хочется сделать глубокий вдох и вспомнить… на самом деле вспомнить, что когда-то подобные запахи были для меня привычны.

Не могу почувствовать. Не могу вспомнить. Могу только смотреть… На стопки подарочных коробок в пёстрых упаковках башенкой сложенных на кофейном столике. На связки воздушных шаров исключительно белого цвета, украшающих каждый из четырёх углов помещения. И на большую растяжку на дальней стене поздравляющую с восемнадцатилетием некую «принцессу».

«Убью», – шипение Рэйвена раздаётся в голове, но я игнорирую. Сейчас он ничего не сможет мне сделать. Сейчас он, как и я, может только смотреть. Смотреть на девушку в пестрящем серебристыми пайетками коротком платье, выделяющем каждый изгиб её стройного, уже не подросткового тела. Её грудь стала больше, спина пряма и изящна, как у балерины, длинные ноги с тонкими щиколотками наверняка не оставляет без внимания ни одна особь мужского пола, особенно закадычные семьянины уставшие от супружеской жизни и от обыденного и крайне нерегулярного секса с женой.

Сама не знаю откуда эти мысли взялись в голове… Прежде я ни о чём подобном не думала.

Девушка, то есть я когда-то, плавным движением изящной кисти отбрасывает за спину иссиня-чёрные, струящиеся шёлком локоны и опускается в кресло перед трюмо с высоким зеркалом в бронзовой оправе. Проводит подушечками пальцев по щеке, будто убеждаясь, что она не призрак, затем роняет руки на колени и без единой эмоции на прекрасном лице смотрит на своё отражение.

Голубые глаза пусты и равнодушны, а из уголка вырывается одинокая непрошеная слезинка, скользит по щеке и срывается с заострённого подбородка. На этом и заканчиваются её слёзы. Девушка пытается улыбнуться, раз за разом напрягая мышцы лица кривящиеся в болезненной гримасе. Она кажется пустой красивой куклой, фарфоровой: ударь и разобьётся.

– Мама просила поторапливаться, – светловолосый парень в элегантном чёрном костюме появляется в дверях гримёрной и постукивает пальцем по циферблату золотых часов на запястье.

– Она тебе не мать, – равнодушно отвечает девушка, не отрывая взгляда от своего зеркального отражения.

Её голос стал другим: холодным и острым, как лезвие. Сложно поверить, что однажды он серебристым звоном разлетался по церковному залу.

Парень прикрывает за собой дверь, опускает ладони на плечи девушки, которые слабо вздрагивают в ответ и, сколько улыбаясь, смотрит в её зеркальные глаза.

– Что за кислая мина? Улыбнись, малышка. Разве ты не должна быть благодарна нашей маме, за то, что она для тебя делает? За приём, который устроила в твою честь, за знаменитых гостей, которые вот уже сорок минут ждут очаровательную именинницу?.. А она всё тянет и тянет со своим эффектным появлением. Цену себе набиваешь?.. Толпы репортёров протирают объективы камер, чтобы в лучшем виде запечатлеть столь любимую всеми актриску, а она тут в гримёрке сладкую попку отсиживает и пялится на своё миленькое личико.

– Я уже иду, – девушка пытается встать, но руки парня с силой впиваются в её плечи и рывком усаживают обратно.

– Пошёл вон отсюда, – шипит сквозь зубы. – Убирайся.

Губы парня растягиваются в ленивой улыбке, он наклоняется к её уху и проводит языком по мочке, так что девушка в отвращении дёргается в сторону.

– Разве ты должна говорить в таком тоне со своим старшим братом? – негромко посмеивается парень.

– Ты мне не брат!

– Попробуй сказать это нашим родителям, малышка.

– Тот ублюдок мне не отец! И никогда им не станет.

Пальцы парня с силой впиваются в плечи девушки, и я вижу, как от боли напрягается её тело, кисти сжимаются в кулаки, но она безмолвно терпит, прожигая ненавистным взглядом отражение этого мудака, который, судя по всему, был моим сводным братом!

Его ладонь падает на моё колено и скользит под блестящую ткань платья. Примерно в этот же момент в голове раздаётся свист Рэйвена, но я настолько шокирована, что даже не могу попросить его заткнуться.

Этот подонок, кем бы он ни был,