и физической нагрузки, всё же срываюсь и бью кулаками ему в грудь.

– Где она сейчас?! – Рэйвен перехватывает мои запястья и выглядит обезумевшим, к чертям слетевшим с катушек!

– Не знаю я! Ей просто нужно было тело проводника! Ясно?!! НЕ ЗНАЮ Я!!!

– Проводника?..

– Да!!! Она искала тело проводника!!!

– Хм, – щурится, а затем начинает глухо посмеиваться, ослабляет хватку на моих запястьях и резко поворачивает голову в сторону, будто унюхав что-то. – Вот оно что. Теперь всё понятно.

– Что?.. Что, понятно?! – пытаюсь отследить его взгляд, но не вижу ничего нового.

Рэйвен довольно ухмыляется:

– Кто бы мог подумать, что анафема сама придёт в руки палача. Мозговитая оказалась, да и не очень.

– О чём ты говоришь?

– Анафема идёт за тем, чего ей так не хватает… Она идёт за тобой, птичка. И она уже здесь. В соседнем секторе. – Протягивает мне руку. – Вставай. Пойдём, поздороваемся.

Но в соседнем секторе Сони не оказывается. По какой бы причине душа этой заблудшей не была пожрана анафемой и по какой бы причине эта анафема ни шла по нашим следам, здесь её больше нет. Однако в этом промежуточном секторе всё же оказался тот, кто может дать ответы на множество связанных с Соней вопросов.

Стоит ногам Рэйвена коснуться рыхлой земли в тропическом лесу соседнего сектора, как сзади на него налетает Шоу, вешается на спину, делает захват и валит палача носом в густую растительность.

– Шоу! Шоу! – ору, не веря своим глазам, пытаясь оттянуть здоровяка подальше от собственной смерти. – Не трогай его, Шоу! Он убьёт тебя! Шоу! Прекрати! ОН УБЬЁТ ТЕБЯ!

В ответ, по сумеречному лесу безумным эхом прокатывается холодный смех Рэйвена, и я замираю не в силах должным образом принимать его сумасшествие. Этот палач… кем бы он ни был и каким опасным не казался – самый настоящий псих из всех психов, которые только существуют в Лимбе.

Смеётся. Плюётся кровью, сверкает алыми зубами, позволяет Шоу вжимать его в обросший мхом ствол дерева и заливается припадочным, нездоровым смехом!

– Привет, щеночек, – выдавливает весело, с лёгкостью позволяя Шоу вышибать из себя дурь. Позволяет лупить мощными кулаками по животу, лицу и груди. Шоу в ярости. Шоу свиреп и безумен. И Шоу придёт конец, как только Рэйвену надоест эта игра.

– Ублюдок! – бас Шоу прокатывается по лесу. – Чёртова Белая ворона!

Смех Рэйвена становится громче и вдруг резко смолкает. Вот он – момент. Сейчас Шоу отправится на перерождение.

Бросаюсь вперёд, когда голос моего друга раздаётся вновь:

– Ты продырявил мне живот, сволочь! – кулак ударяет Рэйвену под дых, и палач, перехватывая его, выворачивает Шоу руку. – Да чтоб тебя!!! Такого уговора не было!!!

– Ну я же не убил тебя, – усмехается Рэйвен. – Не убил ведь?

– Отпусти! Отпусти, сказал! Чёрт бы тебя побрал, Ворона!

Ботинок Рэйвена обрушивается на спину Шоу и тот, отлетая на несколько метров, вспахивает носом землю.

– Что? – отряхивая ладони и невинно улыбаясь, Рэйвен смотрит на остолбеневшую меня. – Палач и пустой бьют друг другу рожи. Это тебя удивляет? Пф… Не обращай внимания, птичка, всего лишь встреча старых приятелей. Правда, щеночек? Тяф.

Глава 17

– Никакой я тебе не приятель!

– Как скажешь, – усмехается Рэйвен. – Приятель.

– Расскажи ей всё, палач! Прямо сейчас! Расскажи!

– Я? – брови Рэйвена удивлённо вздёргиваются в ответ на заявление Шоу. – Понятия не имею о чём ты.

Хватит.

С меня хватит.

– Постой, Катари, всё не так! Всё совершенно не так! Прошу… просто выслушай меня! Просто позволь самому рассказать обо всём!

Нет. У меня больше не осталось сил. Ни на что не осталось. Ни на терпение для безумца Рэйвена, ни на принятие собственной жизни, как должное, ни на Шоу. Уж точно – ни на оправдания предателя Шоу!

Кутаюсь в куртку Рэйвена, обнимая себя рукам, отхожу подальше от этих двоих и мокрой тряпкой сползаю по стволу дерева, оседая на землю.

– Катари…

– Оставь её, – предупреждающий голос Рэйвена больше не звучит весело. – Давай, выкладывай: куда ушёл проводник? Я не чувствую её ни в одном из соседних секторов.

– Да пошёл ты, Ворона!

Глухой удар и слабое всхлипывание Шоу меня не трогают.

Зажимаю голову между колен, затыкаю уши. Не слышу. Не хочу ничего слышать!

Шоу – предатель.

Мой друг… мой единственный друг в этом поганом месте заодно с палачом Лимба!

Боже… это, правда, происходит?.

– Катари, – руки Шоу робко падают на плечи.

Резко поднимаю голову. Рычу. Толкаю его в грудь.

– Да пошёл ты! – ноги держат слабо, заплетаются. – Пошёл ты, Шоу! Все вы… ВСЕ идите к чёрту!!!

Поскальзываюсь на мху, кто-то подхватывает меня до столкновения с землёй, помогает держаться прямо, и если это не Шоу, это…

– Отвали от меня, палач! – кричу, срываясь. Толкаю его, вырываюсь из рук, вновь поскальзываюсь и ударяюсь задом о землю. – Оставьте меня в покое. Вы двое… оставьте меня в покое! – прячу лицо в ладонях, не желая показывать слёзы, не желаю плакать, но ничего не могу поделать с накопившимися во мне эмоциями. Разрывает. Боже… как плохо. Каким же никчёмным, никому не нужным существом я себя чувствую! Муравьишкой в океане боли и мучений; вот-вот силы кончатся, вот-вот задохнусь.

– Катари, мы с Вороной не приятели! Мы вообще никто друг другу!

– Нууу… я бы так не сказал.

– Заткнись, Ворона!

– Где Соня? – стоит на своём Рэйвен. – Когда она ушла?

– Пошёл к дьяволу, палач! Я ничего тебе не скажу! Понял?! Ничего не скажу!

Рэйвен щёлкает языком и запрокидывает голову к сумеречному небу:

– Ты сейчас играешь с моим терпением, щеночек. Ещё минута, и нервы сдадут.

– Катари… Посмотри на меня, прошу.

Новый глухой удар, и тело Шоу отлетает в сторону.

Рэйвен высится надо мной и зло смотрит в сторону своего «приятеля»:

– Я сказал: отвянь от моей анафемы.

– От… от твоей анафемы? – с абсурдом посмеивается Шоу, поднимаясь с земли и утирая кровь с разбитой губы. – Ты ведёшь её на смерть, палач! Ты собственными руками лишишь её жизни! Какое право имеешь называть своей?!!

– А чья она?.. – Рэйвен разводит руки в стороны. – Твоя что ли? Сядь и не скули. Бесишь.

Шоу сжимает кулаки и бросается на Белую ворону, и в этот раз ноги сами поднимают меня с земли, и я успеваю встать между этими двумя. Не знаю, что всё ещё управляет мною. Не знаю, что вообще делаю. Не знаю! Я уже ничего не знаю!

– Это Нэгмуд, – тяжело дыша, Шоу всплескивает руками и с разворота бьёт по дереву кулаком. – Всё Нэгмуд и этот… палач. У них был договор! В