– Поэтому я ставлю его на первое место, – объявила я.

– Первое место на виселице! Мы не можем позволить себе ошибиться, – сказал Бертрам.

– Надеюсь, Кембридж найдет доказательства смерти по естественным причинам.

– Если бы нашел, то, думаю, он бы уже связался с нами. Мы знаем, что у фон Риттера случился сердечный приступ. Мы не знаем, был ли он вызван химически, – заметил Бертрам.

– А когда-нибудь узнаем? – спросила я.

– Если не будет признания, то шансов практически нет, – ответил Бертрам.

Я принялась стучать кулаком по столу и стучала, пока рука не заболела.

– Да будь оно все проклято! Я хочу вернуться к Рори и Риченде.

– Мы можем сказать, что считаем случившееся сердечным приступом, – заметил Бертрам. – И это в любом случае может оказаться нашим выводом. Доказательств практически нет. Можем сберечь время и прямо сейчас на этом остановиться.

Я посмотрела на Бертрама. У него на лице появилось гораздо больше морщин, чем при нашем знакомстве. Он хмурился.

– Мы не можем, – сказала я и увидела, что он прекратил хмуриться.

– Я знаю, как это тяжело – не иметь возможности броситься к Риченде и находиться рядом с ней, – признался Бертрам. – Но не думаю, что ты сможешь жить дальше с чистой совестью, если не сделаешь все возможное для установления истины в этом деле.

Я улыбнулась.

– И ты не сможешь, – заметила я.

Он печально улыбнулся мне в ответ.

– Тогда давай надеяться, что нам удастся докопаться до правды и что ты права и это преступление связано с исчезновением близнецов.

Именно в эту минуту вернулся Майкл.

Прилично выглядел только его воротник – стоял как положено. Вся остальная одежда была измята и висела на нем. Под глазами образовались круги. На щеке расцветал большой синяк с пурпурным отливом.

– Что, черт побери, с вами произошло? – воскликнул Бертрам.

– Сложилась непростая ситуация, – лаконично ответил Майкл и рухнул на стул. – У вас есть подозреваемый?

– Какое отношение к делу может иметь миндаль? – спросил Бертрам.

– Запах миндаля является показателем использования быстродействующего яда, – ответил Майкл. – Я думал, что вы об этом знаете.

– А откуда нам об этом знать? – рявкнула я. – Как неоднократно подчеркивал Фицрой, мы гражданские активы, а не оперативные работники.

– К каким-нибудь выводам вы пришли?

– Мы исключили Габермана и Дрейпера. Очень маловероятно, что это сделал Байерсдорф, – отчиталась я. – Главным подозреваемым представляется Готтлиб, но мотива у нас нет. Мы надеемся, что вы можете его нам подсказать. Фицрой подозревал, что он иностранный шпион.

– Мы не можем этого подтвердить. Хотя должен сообщить вам, ходят упорные слухи о том, что Готтлиб – незаконнорожденный сын фон Риттера, – сказал Майкл.

– «Босенбис», – произнес Бертрам.

– Что вы хотите сказать? – повернулся к нему Майкл.

– Это клуб Портера. Он сказал, что водил туда фон Риттера.

– Это соответствует характеристике, которая у меня уже составлена, – кивнул Майкл.

– Вы можете объяснить, что в этом клубе такого особенного? – попросила я. Мужчины переглянулись. – Если собираетесь относиться ко мне как к равной, Майкл, и я очень рекомендую вам это делать, то вы предоставите мне эту информацию.

– Майкл?

Бертрам откашлялся.

– Мы не знали ваше имя, так что присвоили вам это. Так проще, чем постоянно говорить «тот человек» или что-то подобное.

– Разумно, – согласился Майкл, так и не удосужившись назвать нам свое настоящее имя, и посмотрел на меня: – Фицрой всегда проявляет осторожность, если дело касается вас, – произнес он загадочную фразу. – Я не могу разобраться в ваших отношениях.

– Я помолвлена с Бертрамом! – гневно воскликнула я.

– А какая разница? – спросил Майкл и ненадолго замолчал. – У клуба «Босенбис» определенная репутация. На территорию пускают женщин, но только определенного типа.

– Вы намекаете, что фон Риттер был бабником, – сказала я. – Для меня это не новость, если судить по тому, как он пытался за мной волочиться. Я сама могла бы вам раньше об этом сказать, если бы вы оба не скромничали.

Бертрам уже был готов взорваться от негодования, но ему не дал Майкл.

– Этот человек мертв, так что успокойтесь. Мне не нравится, что вам не удалось исключить хотя бы часть остальных подозреваемых с полной определенностью. От Кембриджа есть какая-то информация?

– Пока нет, – ответил Бертрам.

– У меня для вас мало информации, и раздобыл я ее с большим трудом. Байерсдорф – давний друг фон Риттера, но он был помолвлен с женой фон Риттера до того, как она решила выйти замуж за барона. Известно, что жена барона была очень несчастна в первые годы их брака, но он и в зрелом возрасте продолжал ходить налево, хотя и поменьше. Сейчас его жена снова беременна, и врачи опасаются за ее жизнь. Да, прошло очень много времени, обиды за такой срок обычно забываются, но грозящая женщине в скором времени смерть вполне могла разворошить старый огонь.

– А отравление в чужой стране вызывает меньше подозрений, – заметила я. – Но в таком случае ему потребовалось бы все планировать заранее. Но можно ли ждать столько лет, чтобы отомстить?

– Я бы мог, – пожал плечами Майкл. – В любом случае Дрейпера не особо любят власть имущие. Он ожидает рыцарского титула за оказание поддержки в том случае, если начнется война. И вероятно, он его получит. Он нам нужен. Однако он не любит высшее общество, и его подозревают в симпатиях большевикам.

Услышав это, Бертрам застонал.

– Портер быстро идет в гору, – продолжал рассказывать Майкл. – Вероятно, вскоре пойдет в политику, хочет, чтобы его считали великим человеком. Я не смог найти никакой связи с фон Риттером, а также выяснить, зачем ему так рисковать в это время. Габерман – темная лошадка. Безупречная характеристика. Отличный дипломат. Никакой грязи в личной жизни. Очень подозрительно.

– Мы еще думали про продавщицу в кафе, – сказал Бертрам.

– О, это все наши люди. Вы бы очень удивились, узнав, каких людей мы используем в качестве активов. – Майкл произнес это таким тоном, что мне стало не по себе.

– Так что, вы подозреваете Габермана? – спросила я, пытаясь направить разговор в другое русло.

– Очень сильно, – признался Майкл.

– Мы упоминали, что люди слышали, как Готтлиб спорил с фон Риттером? – спросил Бертрам. – Не могу сейчас вспомнить, кто именно сказал нам об этом. Но это можно легко проверить.

– Он на людях с ним спорил? – уточнил Майкл.

– Это определенно слышали другие, – ответила я.